Сергей Калашников: Внизу наш дом

Ну а я буду участвовать в Берлинской операции уже на Пешке, на которую пересяду со штурмовика после очередного ранения. Хотя начну воевать истребителем. Знаете, сбивали меня много раз, но исключительно зенитки — я был очень хорошим пилотом. Только… задачи нам ставили подчас убийственные. Чайку-то мою тоже срезали во время штурмовки переправы.

И всё это я знаю и о своём будущем и об этой пятнадцатилетней девчонке в день знакомства, любуясь на её грацию и изящество взглядом отца троих детей и деда семи внуков. В подсчёте правнуков могу ошибиться — много их у меня. Хотя, нет — это только в воспоминаниях, а на самом деле — всё ещё впереди.

Итак, появившаяся память о будущем, это довольно интересно. Вот сейчас я впервые в жизни появлюсь в аэроклубе, зная по именам добрую половину учлётов и поголовно — весь технический персонал — среди них я «вращался» довольно долго, ожидая, когда подрасту настолько, что меня допустят до полётов. Сейчас повторить предыдущий вариант будет очень сложно чисто психологически. Впрочем, в том, произошедшем (по моему внутреннему календарю семьдесят шесть лет тому назад) случае я обругал Шурочку, когда она сегодня наступила мне на бутс. Путаюсь… Я…, не я…? Тогда…, сейчас…? Сложно правильно выразиться, когда давно прошедшее снова стало реальностью.

— Тебя как зовут, мальчик? — девушка обернулась и посмотрела на меня рядом с невидимой границей, отделяющий остальной мир от волшебного места — аэродрома. Видимо, почувствовав спиной мой взгляд.

— Шурик, — ответил я, дурацки улыбаясь.

— Тёзка, значит, — она, как всегда, не поддалась на моё обаяние и смотрела хмуро. — И чего это ты так на меня уставился?

- Ты красивая, — отозвался я, ничуть не смущаясь. — На тебя приятно смотреть. Взгляд просто сам притягивается — ничего прекраснее не видел, — добавил я стандартный комплимент. Внутренне-то я не мальчик, и разговаривать с представительницей прекрасной половины человечества о разных там «отношениях» мне не впервой.

Она сурово нахмурилась, видимо готовясь устроить взбучку малолетнему ловеласу, но вдруг переменила намерение.

— Если не струсишь, покажу тебе сегодня кое-что получше. Ты ведь приперся сюда, чтобы смотреть на самолётики и пускать слюни от того, что ужасно хочешь полетать?

Я кивнул.

— Прокачу тебя за то, что ты не ругачий. Мне сегодня ушку облётывать после ремонта. Вот и сядешь в переднюю кабину для центровки. Только, чур, не визжать.

— Рта не раскрою, — согласился я солидно. И удивился нежданному намерению этой строгой во всех отношениях девушки грубо нарушить правила, и без того нарушаемые тем, что руководство аэроклуба выпускает её — малолетку — в самостоятельные полёты. Неужели простой комплимент растопил чувствительное девичье сердечко?

Техники выкатывали из просторного сарая деревянно-тряпочный биплан с торчащей вперёд противокапотажной лыжей. Машина эта устарела несколько лет тому назад, когда на смену ей пришли знаменитые У-2. Но кое-где ещё сохранились и эти старички — летают, благодаря заботливым рукам техников, и вёдрами пожирают масло — такое уж у них свойство оттого, что моторы построены по схеме с вращающимися цилиндрами.

Спустя несколько минут я устроен и пристёгнут в передней кабине. Голова моя помещена в кожаный шлем, из которого назад тянется резиновый шланг. Упругий поток воздуха, отбрасываемый винтом, пытается забраться мне в рот и надуть щёки, как только голова выставляется из пределов «тени» прозрачного щитка — не могу припомнить, сколько лет не сидел в открытой кабине летательного аппарата.

Рулёжка завершена, прошёл обмен жестами с руководителем полётами, отчетливо виден разрешающий взмах флажка, и машина разгоняется. Шурочка аккуратно взлетает и выполняет «коробочку» — четыре прямых отрезка, соединённых плавными виражами. Маршрут наш проходит почти в точности по границе лётного поля.

Малолетка, ведущая машину, если серьёзно, лучший лётчик из всех, кто есть здесь и сейчас, просто очень скромная и аккуратная, к тому же — не выпендривается лишний раз, вот и считается просто нормальным ответственным курсантом — ей доверяют, словно инструктору. Но по малолетству никакого документа выдать не могут — как бы не замечают её молодости и даже иногда нарочно отворачиваются — кадров реально не хватает, что при техобслуживании самолётов, что при «вывозе» новичков.

В памяти меня прошлого… э-э… будущего… тьфу, запутался. Короче, сам я не летал годиков пятнадцать, но перед этим лет шестьдесят с гаком уверенно поднимал в воздух поршневые машины самых разных типов. Последнее время, созданные собственными руками. Это уже когда совсем старым стал — тогда и перестал резвиться в эфире. Простите за патетику. Другим любителям-самодельщикам помогал. Больше расчётами или советом, чем руками или примером.