Сергей Калашников - Внизу наш дом

Сечение фюзеляжа несколько выросло по вертикали, зато появился бомбоотсек на шестнадцать двадцатикилограммовых бомб, которые прекрасно метались с пикирования. Ещё в крыльях у самых оснований расположилась пара крупнокалиберных пулемётов. Эти машины оказались очень хорошими пикировщиками, способными попадать в малоразмерные цели. А после освобождения от более чем трёхсот килограммов груза, ещё и прекрасными истребителями.

— Знаешь, Шурик! — улыбнулась мне Бю. — Ты очень точно угадал с этими москитами. Они получаются недорогими, моторы у них довольно ресурсные, а боевая эффективность просто великолепная.

— А куда уходят машины Поликарпова?

— В основном — англичанам. Для восполнения потерь наших действующих авиаполков нужна лишь небольшая часть того, что производится — мы не так уж много самолётов теряем, если взять на круг. А у фашистов и по материальной части печальная картина — какое только старьё не приходится встречать, порой! А уж зенитчиков вообще считают смертниками — для любого лётчика они — приоритетная цель.

— То есть, основные силы нашей авиации скапливаются на каком-то пока неизвестном направлении для решающего наступления, — сделал я вывод.

— Только ты про это никому не говори, — хмыкнула Бю. — Кстати, на москитных истребителях сейчас тоже крупняк стоит вместо ШКАСов. Почему ты сразу их не поставил, ещё в сорок первом?

— И не доведены были, и с производством проблемы имелись, — ответил я. — Заложил бы их в основной вариант исполнения — и пришлось бы подолгу ждать поставок от промышленности.

— Черт! Постоянно забываю, что ты многое знаешь заранее, потому что видел. А тогда, в Молдавии и в Румынии я уж думала, что вы с Мусей какие-то ясновидцы.

— Ты реактивные самолёты на фронте встречала? — перевёл я разговор на другую тему.

— Изредка привозят одиночные экземпляры истребителей, причем, всегда с группой заводских техников. Летают они редко, только если обнаруживается достойная цель, но задачу обычно отрабатывают отлично. Хорошие перехватчики, потому что имеют высокую скорость, но обслуживания требуют очень серьёзного и привередливы насчёт качества взлётной полосы. Проводят войсковые испытания и возвращаются обратно на завод.

После этой встречи в Москве, мы подумали и решили, что вмешиваться на государственном уровне нам больше ни во что не следует, пока не спросят о чём-то конкретном. Потому что дела и так идут в соответствии с неведомыми планами, знакомить с которыми ни супругу, ни меня никто не собирается. То есть — нам пора переключиться на простые житейские дела, чем, собственно, мы и занимались последнее время.

Жили мы всё в той же деревне в колхозе Луч в собственном доме, то есть в доме, купленном на деньги от моей премии — взяли с нас недорого, потому что жильё всё равно бросали, поэтому остатков былого богатства вполне хватило. Избу я более-менее подправил, забор и сараи подновил и укрепил, дров заготовил достаточно и трудился себе потихоньку печником — мужики-то все на фронте, а мастер нужен и у нас, и по соседним сёлам. Ещё я работал как бы трактористом. Как бы — потому что трактор мой — квадроцикл с мотором в тринадцать лошадиных сил, чего для настоящей сельскохозяйственной техники совершенно недостаточно. Но таскать тележки этот экипаж способен лучше, чем лошадь. Так что — то вывезти навоз на поля, то выкопать что-нибудь экскаваторным ковшом, то бульдозером разгрести. Опять же пахать на нём получалось однолемешным плугом — два лемеха он уже не тянет.

Работы в колхозе всегда хватало — то в коровнике электричество погасло, то у кого-то контакт в патроне отошёл, или провода оборвались из-за обледенения. С фронта вернулся Фимка и сразу стал Ефимом Пантелеевичем — председателем колхоза. У него за плечами целая семилетка — грамотей. И опыт командования артиллерийским расчётом — тоже большое дело. Ну и по жизни мужик он хозяйственный — исправно начислял мне за работу трудодни, которые я получал из колхозного амбара продуктами — план-то у колхоза весь целиком по молоку, которое каждый день утром и вечером уходит в детские сады авиазавода. А остальное, что выросло, считается кормовыми культурами, то есть идёт на внутреннее употребление, в том числе и для пропитания личного состава.

Тут понемногу сеют и рожь, и овёс, и гречиху. Крупорушка в хозяйстве есть, так что в селе нынче не голодают. Опять же картошка со своего огорода. А вот в городе с пропитанием дела заметно хуже — всё в разы подорожало, хотя и не пропало совсем. Но до карточек дело пока не дошло — это мы с Мусенькой отметили для себя, сравнивая нынешние реалии с прошлыми. Это закономерно, потому что значительную часть Украины страна на этот раз врагу не отдала.