Мария Мартенс - В прошедшем времени

Ольга-старшая прошлась по родному городу, ставшему за столько лет каким-то незнакомым, повидала родных, у которых не бывала дома лет двадцать, – они чаще сами приезжали в Крым и гостили у нее.

Знакомых же Ольга решила не тревожить. В начале шестидесятых она пропала для всех своих немногочисленных друзей, и никто ее не хватился. Сомневались в моральном облике матери-одиночки? Что ж, теперь ей было уже нечего стесняться, но и бегать ни за кем не хотелось. Это был ее последний приезд в родной город.

В конце девяностых Оля-младшая с мамой перебрались в Москву. Мать нашла работу в какой-то частной клинике, потом ушла в фармацевтическую фирму, и карьера ее пошла в гору. В семье, наконец, появились деньги, стало возможным летом съездить в Турцию или на Кипр, оплатить учебу в вузе. Да и просто, как говорила Олина мать, теперь можно было «жить по-человечески».

Однако по-человечески почему-то не получалось. Отношения с дочерью портились из-за частых командировок. А еще Оле не нравились мужчины, крутившиеся вокруг ее матери. Однажды, уже будучи студенткой экономического, Оля заявила открыто: этот человек не будет жить с ними в одной квартире. Мать поохала, попереживала, а потом предложила дочери снять комнату и жить отдельно. На следующий год так они и поступили, а тем летом Оля впервые поехала не в Италию или Грецию, а в Крым.

По тем временам это вовсе не было «престижным» отдыхом, однако Ольга-младшая навсегда запомнила эти три недели, которые провела с отцом и бабушкой. Оказалось, что у нее есть та недостающая половина семьи, которую она считала безвозвратно потерянной. Этим людям она была нужна и интересна, они были настолько счастливы ее приезду, что уговаривали остаться подольше, а то и переехать навсегда. Правда, Крым тогда был частью другого государства, и это все несколько усложняло.

Переезжать Ольга-младшая, конечно, не рискнула – в Москве у нее была учеба, перспективы трудоустройства и молодой человек. Но с тех пор каждое лето она обязательно навещала отца и бабушку. Отец жил по большей части один ‒ другой семьи у него так и не сложилось. Когда Оля приезжала к нему, он брал отпуск, и они гостили в доме у Ольги-старшей и ее мужа Михаила. Бабушка учила внучку разбираться в литературе, они часами обсуждали на кухне книжные новинки, романы, поэзию. У них оказалось удивительно много общего. А еще ходили на море, ели растущую по дороге шелковицу, поднимались на Ай-Петринскую яйлу и спускались вниз по Таракташской тропе с Михаилом и его ребятами из туристического клуба…

Ольги Яковлевны-старшей не стало в середине двухтысячных. На заре нового тысячелетия здоровье ее ухудшилось, появились признаки дыхательной и сердечной недостаточности. Яков Александрович возил ее к разным светилам, но внятного диагноза не добился. В легких обнаружили приличный фиброз, в сердце – увеличение правых отделов, характерное для хронического заболевания дыхательной системы. Ясно было одно – это уже был исход длительного процесса и существенного улучшения состояния добиться, скорее всего, не удастся. Лечить мать ему пришлось самому, купируя в домашних условиях гипертонические кризы, приступы загрудинных болей и удушье. Она очень не хотела умирать в больнице.

Все чаще ей вдруг становилось плохо, и тогда Якову приходилось отпрашиваться с приема, наскоро подменяться и бежать домой, на ходу соображая, что делать на этот раз. Скорую они вызывали крайне редко – Яков почти все умел сам. Так они справлялись три или четыре года − то казалось, что все безнадежно, то, вроде бы, наступало кратковременное улучшение.

А потом однажды ночью приехала скорая, и все кончилось. «Отмучилась», ‒ сказал пожилой реаниматолог скорой. ‒ «Держись, Яш…». Они хорошо знали друг друга.

Михаил пережил Ольгу всего на пару лет, смерть второй жены его подкосила. Когда не стало и его, Яков Александрович сдал свою городскую квартиру и переехал в дом. Он вышел на пенсию и, хотя соседи все равно ходили к нему как к врачу чуть не каждый день, постарался отрешиться от прежней жизни. Он много читал, благо литературы было собрано достаточно, даже пытался писать короткие рассказы о своей медицинской практике, ‒ их иногда публиковали в местной газете. Он занимался садом, растил виноград, ставил домашнее вино. Он почти привык к одиночеству и, похоже, не особенно нуждался в ком-то.

Оля навещала его, правда, нечасто. Теперь у нее была работа в Москве. Они перезванивались по праздникам и просто так, летом она выбиралась к нему на недельку.