Андрей Булычев - Эстляндия [СИ litres]

Вновь на южном и восточном рубежах повисла тревожная, натянутая как струна тишина. Две противоборствующие стороны затаились.

– Внимание! – раздался голос заместителя командира бригады Тимофея. – Все делимся на три смены. Две отдыхают, а одна стережёт немца. Обед доставят прямо сюда, в укрепления, после него подойдут онагры, и здесь будет опять жарко. Так что никому не расслабляться, всем держать цель и не давать немцам даже головы наружу высунуть!

Стрелки разделились: треть из них караулила врага, а остальные пока отдыхали. Изредка хлопала тетива луков или щёлкали самострелы. В основном били они безрезультатно. Наученные горьким опытом, ливонцы предпочитали не высовываться. И всё же любопытные изредка находились, и то там, то здесь слышались крики боли и ругательства. Время от времени стрелы всё же находили своих жертв.

Прямо в котлах принесли горячий обед. Осаждённые, заметив движение и суету внизу, резко всполошились, но восемь сотен стрелков их очень быстро успокоили, и на стенах опять стало тихо.

– Hey Hans! Geh essen! Geh, geh, Mittagessen! Wir haben gegessen, jetzt sind Sie dran. Keine Sorge, wir werden hier Wache halten! [25] Эй Ганс! Иди есть! Иди, иди, обед! Мы поели, теперь твоя очередь. Не волнуйся, мы тут пока покараулим! – издеваясь, прокричал «полиглот» Мартын и облизнул деревянную ложку.

В ответ со стен послышалась ругань и угрозы.

– И чего бранятся-то? – Пожал плечами Мартын. – О них же, бедных, волнуюсь, мы-то вон поели, а они-то, сердешные, как же?

Вскоре со стороны лагеря показались медленно подкатывающие онагры. Их огромные туши толкали со всех сторон десятки человек. Орудия грохотали по неровностям поля и громко скрипели, но всё-таки продолжали двигаться к стенам. Над стенами и в бойницах крепости опять замелькали головы, и снова защёлкали самострелы и луки. Наконец расчёты установили онагры чуть позади защитной линии, и их тут же начали прикрывать смоченными водой щитами и плетнём.

– Булыжником заряжай! – отдал команду Ильюха, и орудийная прислуга начала натягивать рычагами торсионы, а в ударные пращи вставили большие камни. – Прицел на зубцы ставь! – и наводчики клиньями и шестами начали направлять онагры. – Бей!

Из пяти камней только один врезался в зубец, отколов от него угол.

– Поправка! – прокричал командир орудийщиков, и на следующий залп уже два камня попали в цель. А через час пристрелявшиеся наводчики сбили все зубцы с южной и с восточной сторон.

Обнажённая по пояс прислуга, обливаясь потом, накручивала торсионы, таскала камни и работала огромными рычагами. Двое были ранены со стен стрелами, но пославших их и соседям это стоило жизни, и больше желающих рисковать уже не находилось. До позднего вечера били онагры камнями. Теперь у наводчиков уже было полное представление, как им кидать бомбы. Суетной и заполошный день заканчивался. Отойдя в разбитый неподалёку лагерь, стрелки и орудийные расчёты ужинали и устраивались отдыхать, а их в ночь сменили пластуны. Им нужно было караулить укрепления с онаграми и постоянно беспокоить врага.

Под утро в темноте весь лагерь союзников зашевелился. Как ни пытались командиры скрыть шум от тысяч людей, но подготовка к приступу в тишине не прошла. Штурмовые сотни данов с лязгом и со стуком осадного припаса, со звоном оружия занимали осадные укрепления. Немцы было всполошились, но, наученные уже такими вот ночными ложными тревогами, вскоре опять успокоились. В предрассветной серости вновь повисла тишина, штурмовые колонны замерли в ожидании сигнала. И вот в ещё тёмное небо взмыла огненная стрела.

– Вперёд! – Махнули своим сотням командиры, и датские воины ринулись ко рву. Каждый из них, помимо своего личного оружия, нёс ещё корзину, плетёный ивовый шит или же связку прутьев. Воинские десятки волочили жерди, мостки и высоченные лестницы. Ров начали заваливать и выставлять на нём переправы. Шум при этом уже стоял неимоверный. Караульные на стенах трубили в рога! Ревель просыпался. Тревога! Враг пошёл на штурм! И сотни защитников города устремились на крепостные стены.

Основной приступ шёл с южной и с юго-восточной сторон, именно тут двигались штурмовые датские колонны. Но со всех других сторон крепости, создавая ложные цели, слышались тоже крики и звон оружия. Даже с моря, подойдя к пристани на расстояние полёта стрелы, ладейщики ударили из луков и арбалетовов, приковав к себе часть сил оборонявшихся. В предрассветном сумраке и в начавшемся хаосе разобрать что-либо было сложно, и на стенах сейчас царила заполошная суета.