Валерий Большаков - Искусник [СИ]

Волна удушливого животного жара и зловония накрыла Брута. Оцепенелый, он лишь водил глазами, провожая громадные туши, сливавшиеся в один исполинский сверхорганизм.

Стадо редело. Мыча, по развороченной, унавоженной земле рысили отставшие быки и коровы. И вот тогда из овражка, как чертики из коробочки, выскочили ловкие охотники. С копьями наперевес они набрасывались на изнемогших животин, и те рушились на скудную, дымившуюся смрадом почву.

«Я. Здесь. Навсегда!» – содрогнулся Брут, не вставая с колен – и завыл, отчаянно, с низковатыми и хриплыми переливами. Через три удара сердца ему ответили – вдали подняла вой стая Canis dirus – «ужасных волков»…

– Боже! – исторг Федор вопль, одичало пялясь в вышнюю лазурь. – Господи! Спаси! Верни! Боже-е!

Небеса молчали, голубея бесстрастно и неотвратимо. Лишь зябкий ветерок перевевал венчики злаков, да охотники похохатывали и перекликались, разделывая туши ножами из кости. Они радовались добыче и благоволению духов.

Там, за холмами, их ждали. Они вернутся.

Сытые и довольные, будут лежать на толстых шкурах у костра, уложив головы на колени подруг. Счастье людское просто – сонно помаргивая, смотреть в дымогон, куда уносит искры, путая со звездами, слушать радостный детский смех и неспешные сказания стариков – о дальних путях, о невиданных зверях…

А впереди у них – вечность.

Кэмп-Дэвид, 22 июня 1973 года. Утро

Загородную резиденцию президента США окружали кольцом пара узких дорог, контрольно-следовая полоса и двойная ограда – граница на замке. А внутри настоящие дачи – просторные дома, рубленные из бревен, как в старину у первопоселенцев, и выкрашенные в темно-зеленый цвет. Их и называли в честь деревьев – «Кизил», «Береза», «Дуб»…

Президентская резиденция звалась «Осиной», здорово вписываясь в лесистые склоны гор Катоктин. Зимой тут все заснежено – и тишина. А осенью листва желтеет и золотится, навевая легкую меланхолию. Зато как здорово вернуться с прогулки – и присесть у растопленного камина, согреть озябшее нутро глотком бренди…

Я откупорил «Пепси-колу», и плеснул в стакан.

– Нравится наша «пепси»? – послышался бодрый голос Первого Джентльмена.

Живо обернувшись, я не стал кривить душой:

– Да так себе. Наш квас вкуснее!

Никсон рассмеялся, хотя глаза его оставались серьезны, а складка на переносице никак не разглаживалась.

– У вас изысканный лондонский акцент, мистер Пух-на…

– Просто Антон. Можно – Энтони.

– О`кей, Энтони! Мистер Брежнев дал мне… как это… otgul до обеда!

– Я готов. Если не успею, закончу в Сан-Клементе. Прошу, мистер президент! Попозируйте.

Никсон занял резное деревянное кресло, смахивавшее на трон, и чем-то напомнил мне Пахома. Я немного подвинул мольберт. Свет ложился хорошо, и кисть нанесла первые робкие мазки.

– Скажите, Энтони, вы – коммунист?

– Еще нет, – повел я головой, касаясь холста лайнером из соболя, – но скоро подам заявление в партию.

Никсон понятливо закивал, словно сравнивая мою молодость с собственной.

– Партийный билет нужен вам для успешной карьеры?

– О, нет! Я не стремлюсь к высоким чинам. Краски и холсты – мой удел. Просто… Чтобы хоть как-то влиять на процессы в стране, мало быть простым избирателем.

Придирчиво оглядев гостиную, подумал, что солнца могло быть и побольше. Тут же, оперативно рассмотрев мою претензию, в небесной канцелярии добавили освещения, прогнав нахальную тучу.

– Да, Энтони, – заерзал президент. – Хотел извиниться за вчерашнее. Ваша жена настолько очаровательна, что я не устоял. Боюсь, некоторые комплименты отдавали вольностью… Хотя в этом виновата ваша Stolichnaya!

Я рассмеялся, качая головой.

– А вы думаете, Леонид Ильич зря вам отгул дал? Сам, небось, отсыпается в «Блэйр-хаусе»!

Градус настроения повысился, и я сосредоточился.

– Мистер президент…

– Да, Энтони?

– Рад, что мы ненадолго остались одни – у меня к вам очень серьезный разговор…

Никсон внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Вы наверняка знаете, что всех членов советской делегации проверяло КГБ. Вне подозрений только товарищ Брежнев. Так вот. Я случайно стал свидетелем очень любопытного спора чекистов… М-м… Ладно, без предисловий и прочих выкрутасов. КГБ в курсе расследования Уотергейта, и накопал очень важную информацию. Просто Андропов не знает, что с ней делать… А я решил передать вам то, что подслушал.

Президент ощутимо напрягся.