Алексей Янов - Запад-36

Ко мне впопыхах подбежал староста бараков, которому на вид было лет за пятьдесят, он был одет в длинную, до лаптей, холщёвую рубаху, подпоясанную матерчатым ремешком, его голову обрамляли седые волосы, а половину лица и шею укрывала серая борода. Поклонившись, он услужливо поинтересовался, в чём «боярин» нуждается. За такую оговорку, касательно моего статуса от охраны старосте сразу прилетела плюха, заставившая его принять положение «упор — лёжа».

— Пойдём, будешь экскурсоводом! — как и следовало ожидать, староста моих слов не понял, но послушно поплёлся следом за моим конём, по направлению к ближайшему бараку.

Барачные секции, каждая из расчёта на шесть человек, из которых трое спали вверху, а трое внизу, за короткое время превратились в обжитые «семейные гнёздышки». Практически все секции были занавешены сухими ветками, соломой, сухой травой, благодаря чему посторонний взгляд не мог проникнуть за пределы этих травяных занавесок, скрывающих частную жизнь их обитателей. Из некоторых секций доносились детские голоса, поскрипывание досок, где — то — сонное сопение, барак жил уже ставшей для него привычной жизнью.

В целом, внутри оказалось тепло, но очень темно, из — за того, что верхние нары с окнами — бойницами были закрыты задвижками и самодельные завесы, отделяющие секции от общего, внутрибарачного коридора, ещё более затемняли окружающее пространство. Свет очень скупо, для такой огромной площади, проникал лишь из открытых настежь входных дверей, расположенных в центре барака. О том, что творилось у торцовых стен — можно было только догадываться, свет туда не добирался. Вопреки моим первоначальным опасениям, в бараке ничем не воняло, если не считать вонью приятный аромат свежесрубленных сосен. Благодаря еженедельным баням люди выглядели хоть и обношенными, но были телесно чистыми.

Несколько деревянных скамей оказались заняты людьми, которые, по всей видимости, во все глаза испуганно на меня смотрели, а до моего появления видать о чём — то шушукались. Моё зрение неохотно привыкало к царящему здесь полумраку, поэтому я не стал их утомлять, и через пару десятков секунд, уже выбрался из барака на свежей воздух. Увиденное внутри мне понравилось, было заметно, что люди старались здесь обжиться, что не могло не приветствоваться.

Я поинтересовался у старосты, во сколько им выдают ужин, он ответил, что, как возвращаются с работ мужики, уже «впотьмах». В данном случае его слова означали, что это событие произойдёт через пару часов. Я планировал остаться и пронаблюдать за этим действом, а пока продолжил обход.

Все бараки были разделены на кластеры, которые обслуживали внешне мало отличимых от тех же бараков поварни, пекарни, амбары с выкопанными под ними ледниками, а центром притяжения каждого такого кластера выступала столовая, точнее столовый барак.

Приготовление «ествы» было делом непростым. Горячую пищу готовили только один раз — к обеду. Оставшееся после обеда «варево» ставили в печь на угли и теплым подавали к ужину. В поварнях и пекарнях при бараках трудились главным образом женщины с малолетними детьми.

Рядом, в «хозяйственном» амбаре хранилось имущество, предназначенное для рыбной ловли: пешни для пробивки льда, неводные сетки, рогозины; а также присутствовали бочки со смолой, дёгтем и солью. В амбаре суетились женщины и дети, всё своё свободное время они тратили на ловлю рыбы и собирание грибов — груздей, опят и волнух. Всё добытое в водоёмах и лесу они здесь же засаливали на зиму, источая аппетитные запахи, в амбарах — «сушнях» висели гроздья сушёной рыбы. Дополнительное дешёвое продовольствие закупалось казной в совхозных хозяйствах и поставлялось полоняникам. Совхозная продукция позволяла разнообразить столовый рацион продуктами животноводства, как то: молоко, яйца, сало, мясо. Удивительно, но люди на свою кормёжку не жаловались, некоторые даже выглядели вполне себе довольными.

Работающие получали причитающуюся им порцию хлеба до работы, на «завтрак», безработные, вернее официально нетрудоустроенные женщины и дети питались после ухода работяг. Собранные и выловленные в течение дня женским коллективом бараков продукты, превращались в грибной суп или уху, и значительная часть этих блюд «дожидалась» прихода с работы мужчин.

Тем временем, пригнув голову, я вошёл в кухонный барак, где женщины как раз замешивали тесто, чтобы к завтрашнему утру испечь свежий хлеб. Следом за мной, по пятам, вошёл и староста. При нашем появлении замес тут же прекратился, женщины, испачканные мучной пылью, склонили головы. Но следующие за мной охранники тут же поставили всех на колени. По местным традициям холоп только в таком приземлённом состоянии мог приветствовать своего господина. Я ко всем этим «приветствиям» и прочим знакам внимания уже давно привык и никак на них не реагировал. Меня же заинтересовало другое, а именно какие — то инородные включения в замешиваемом тесте. Что это за хрень? Указав пальцем на эту серо — коричневую муку с торчащими из неё стеблями травы, я обратился к старосте.