Алексей Янов - Запад-36

Пешие, многотысячные колонны литовцев приходили в Оршу в крайне изнурённом состоянии, по большей части лишившиеся в долгом пути, всего своего немудрённого скарба. В специально возведённом лагере переселенцы некоторое время отдыхали, набираясь сил, чтобы затем продолжить свой путь вглубь Смоленской области. Все лица прибывающие в лагере получали двухразовое питание и проживали в бараках, построенных на манер армейских казарм. Мы с Авдием ещё зимой согласовали немудрённые барачные проекты. Размер стандартного барака составлял примерно 90 метров в длину и 10 метров в ширину, с размещением в каждом таком бараке около 300 человек. Рядом с бараками строились также туалеты, бани и другие сопутствующие хозяйственные постройки. В каждом бараке, согласно выработанному нами плану, должны размещаться три печи — служащие для обогрева и приготовления пищи. Двухъярусные нары шли вдоль стен, по обе стороны от печей. Нары делились на секции и были отгорожены друг от друга деревянной стенкой. Каждая секция включала в себя три лежачих места сверху и столько же снизу. Вдоль ярусов были натянуты верёвки, которые можно занавесить полотном или использовать иное какое тряпьё в качестве занавесок. В этих секциях планировалось размещать целые семьи, а также одиноких, согласно их полу и возрасту — мужскому или женскому, взрослому или детскому.

Сами бараки были возведены на окраине посада, расположились они таким образом, чтобы создать некую импровизированную вторую линию обороны Орши. Над вторым ярусом нар располагались окна — бойницы, в холодное время года они будут закрываться на задвижку. Первый этаж, то есть первый ярус нар, никаких окон не предусматривал. Для обороны такого барака достаточно залезь на верхние нары, отодвинуть задвижку и «вуаля» — можно вести прицельную стрельбу из арбалетов. В будущем, стены бараков планировалось обложить кирпичом. На некотором отдалении маячили «карантинные бараки» стоявшие обособленно от остальных. Здесь размещали всех болезных, с целью предотвращения всевозможных эпидемий.

Развернув коня, игнорируя начавшиеся доноситься со всех сторон просьбы, вопросы, мольбы, набежавших отовсюду литовцев, мы поехали в сторону карантинных бараков. Эти три барака стояли на самом краю поля, отделявшего их от остального барачного городка. Они были обнесены высоким частоколом, а на воротах стояли с бердышами пара охранников. Завидев нашу «ватагу» они засуетились, не зная, что делать — то ли отпирать ворота, то ли понадёжней запирать, ведь входить сюда могли, помимо естественно больных, только люди из санитарно — больничной, или в простонародье лекарской службы с красным крестом на рукаве. Всевозможные лекари и знахари с учениками были мною собраны ещё год назад. Им было назначено жалование и определён круг обязанностей, одна из важнейших — досмотр вновь прибывающих на предмет инфекционных болезней с их дальнейшей изоляцией и лечением.

Наконец, более смекалистый охранник чуть приоткрыл ворота и забежал внутрь, надеюсь, он побежал за лекарем. Да, так и есть, как только оставшейся в одиночестве второй охранник доложил, что на вверенном ему посту без происшествий, из приоткрытых ворот вынырнул глава здешней санитарной службы собственной персоной — бабка Лукинья, со своим замом, а по совместительству и внуком — Прохором. Лукиньи ещё не было пятидесяти, а Прохору двадцати лет, «бабка» знала все местные «болезненные поветрия» и способы излечения от них (само собой некоторые санитарно — эпидемиологические правила были внесены в устав службы непосредственно мной). Зато внук, благодаря моей школе, был грамотным, поэтому они замечательно друг друга дополняли. Прямо на ходу, с рук они стягивали матерчатые перчатки, а с лица — маски. С внутренней стороны ворот, чуть поодаль от входа стояло неглубокое корытце, судя по исходящему от него запаху, наполненное хлорной известью. Молодец «бабка», моими советами не пренебрегает.

— Здрав будь батюшка Владимир Изяславич! — поклонилась в пояс Лукинья вместе с взволнованным внуком.

— Здравствуйте служивые, чем порадуете?

Прохор уже было раскрыл рот, хотел ответить, но Лукинья так на него зыркнула, что тот беззвучно «прикусил язык» и покорно опустил голову, отдавая инициативу своей гипер активной бабушке.

— Да служба у нас батюшка не радостная, всё токмо квёлые да хворые. Как сам видишь, «изолинируем» их от здравого люда, и потихоньку пользуем, пока с Божьей помощью выздоровеют али отойдут за кромку.