Андрей Булычев - Тайная война [СИ litres]

Два офицера вышли из здания штаба, и барон с наслаждением вдыхал весенний воздух полной грудью.

– Так точно, Ваше высокоблагородие, – кивнул Лёшка. – Понял я всё. Спасибо вам. Разрешите идти в расположение?

– Иди, подпоручик, иди и помни, что я тебе сказал, – ответил полковник. – У тебя два, от силы три месяца на подготовку своей расширенной команды. Потом будут месяцы напряжённой работы, и тогда от вас будет многое зависеть. – Барон потянулся и, тяжело вздохнув, зашёл назад в здание.

Лёшка немного постоял, подмигнул дежурному комендантскому капралу, поправил за плечом три недавно полученных штуцера и, насвистывая незамысловатый мотив, зашагал в своё расположение.

– Приказом по Первой дунайской императорской армии генерал-фельдмаршала Румянцева Петра Александровича за доблесть, проявленную при выполнении важного задания, все рядовые особой егерской команды главного квартирмейстерства награждаются ста рублями. Капралы и унтер-офицеры полутора сотнями, старшие унтер-офицеры – двумя сотнями рублей. Команда получает расширение в штатах, и об оном вам будет доведено лично своим командиром! – Главный квартирмейстер армии, бригадир Денисов оглядел замерший перед ним строй. Тридцать восемь егерей первого состава команды стояли четырьмя ровными шеренгами. Апрельский ветерок чуть шевелил напудренными буклями на висках, косами и волчьими хвостами на картузах. В первой шеренге стояли «старички» с надраенными и горящими на солнце медалями. У двух пожилых егерей на груди зелёных доломанов их вообще было две. «Пруссаков били, те ещё орлы, хоть и седые», – тепло подумал Иван Фёдорович и набрал полную грудь воздуха:

– Благодарю вас за службу, соколы-егеря!

– Рады стараться, Вашвысокородие! – слаженно ему в ответ рявкнул строй.

– Слава матушке императрице Екатерине Алексеевне! Слава русскому оружию! Ура!

– Ура! Ура! Ура-а-а! – разнёсся рёв четырёх десятков мужских глоток по центральной площади Бухареста.

– О-о как рявуть-то егеря, – кивнул комендантский сержант сменяемому караулу. – «Волкодавами»-то их высокородия величают, а их «кутята» сбоку смотрят, учатся да на ус себе мотают.

Рядом с основным строем старичков стояло по стойке «смирно» три десятка из молодых егерей, проходящих сейчас усиленную подготовку. Как они ни старались, как ни драили и ни чистили свои мундиры, но до парадного вида основного состава им, конечно же, было далеко. Да это было и понятно. Вот уже месяц как шло их тяжёлое учение на егерских полигонах да на полевых и лесных выходах. Оттого-то и вся их форма была уже у них в латках да в стежках, а на самих лицах читались следы крайнего утомления.

Но сейчас глаза молодых горели завистью к тем, кто принимал поздравления. Заслужили, однако, мужики, эх, нам бы в тот строй!

– Подпоручик Егоров, выйти из строя! – торжественным голосом выкрикнул бригадир и, дождавшись выхода офицера, продолжил:

– Согласно поступившей вчера выписке из приказа по Военной коллегии Российской империи, утверждённой самой всемилостивейшей императрицей Екатериной II, командир отдельной особой команды егерей главного квартирмейстерства Первой армии подпоручик Егоров Алексей Петрович производится в поручики! С чем я его и поздравляю перед общим строем.

– Служу матушке императрице и Российской империи! – громко гаркнул молодой офицер, вытянувшись в струнку.

– Поздравляю вас, поручик, – тепло улыбнулся ему Денисов. – Рад поздравить тебя лично! Отменно командуете своими орлами, – и он кивнул на светящиеся радостью лица солдат.

– Рад стараться, Ваше высокородие! Спасибо вам, господин бригадир, – отозвался на похвалу Алексей.

Вот и ещё одна ступенька в иерархии армии этого времени, – думал Лёшка. – Поручик, а ему всего-то восемнадцать лет. Сейчас он догнал по чинам того старшего лейтенанта России из армии 21-го века, чья частичка души жила в нём. Два года прожиты им здесь не впустую, два года кровавой войны, два года душевных и физических испытаний. Вон какая команда орлов стоит перед ним. Настоящий «спецназ» 18-го века. И пойдут они за ним в огонь и в воду, даже не задумываясь. Волкодавы, не зря их здесь так назвали.

Лёшка медленно вдоль строя обошёл всю свою старую гвардию.

– Не болит, Карпыч? – и он встал напротив седого унтера. – Рано, чай, в строй-то сегодня встал?

– Не-е, господин поручик! – со вкусом подчеркнул тот новое звание командира. – Уже и штуцер твёрдо держит, – кивнул он на руку. – Ничего-о, коли кость цела, так ведь мясо нарастё-ёт. И не такие раны-то видали, вашблагородие.