Александр Алексеев - Роза [СИ]

– Нет, Нина Даниловна, – обрезаю, – Это Вы всё устроете и организуете. Вам помогут. Я договорюсь.

В этот момент поезд дёрнулся и в купе ввалились двое – парень и девушка.

Закинули наверх сумки и гитару в чехле. Девушка представилась:

– Людмила Хитяева. Актриса Горьковского театра драмы.

Заметил, как её спутник скривил рот в усмешке.

– А это, Женя, – продолжила выступление актриса, – Ему двадцать три, а выглядит на все тридцать.

Худой, в поношенном пиджаке с вытянутыми на коленях брюками, парень действительно выглядел не очень.

– Этого комика даже в ТЮЗ не взяли. – продолжает начинающая примадонна, – Типа старик уже детишек играть. У него в спектакле две реплики, но он их так подаёт, что над его матросом зрители смеются в голос. Если б Саша Палаесс наш герой-любовник не заболел, не видать бы Женьке Москвы. Впрочем, после нашего провала, ему её и так не видать.

Смутнознакомое лицо парня лучилось улыбкой, пока подруга задвигала речь. Потом он встал и скромно представился:

– Женя. Женя Евстигнеев.

– Что Вы рот открыли, товарищ лётчик, – улыбается мне девушка-симпатяшка, – Спутали Женю с кем? (теребит остатки его шевелюры). Этого ни с кем не спутаешь. Работяга из рабочих, а поди ж ты, ударником в ансамбле джаз наяривал, пока в театр не попал. Вы любите театр? (пододвигается ближе) А девушка у Вас есть? (ещё ближе) А где Вы в Горьком остановитесь?

Я отодвигаюсь, и говорю:

– Я в заводскую футбольную команду еду. С жильём они решают… Евгений, (киваю на верхнюю полку) играете?

Тот улыбнулся, склонив голову:

– Играю. Джаз знаете ли люблю. А то как Вы на инструмент посмотрели… Сыграйте, Юрий, И зовите меня Женей. Евгений это слишком официально. Меня так цеховой мастер звал, когда собирался обматерить за брак.

Я взял гитару, Расчехлил. Немецкая. Начал играть что-то ритмическое перескакивая с темы на тему. У Жени загорелись глаза и он взяв со столика вилки начал отбивать ритм…

( https://youtu.be/U6H2A9sZn2g?t=1 Евгений Евстигнеев и Пётр Тодоровский – Джаз-композиция )

Граевская захлопала, улыбаясь:

– Женя, за Вами после танцев девушки наверное бегают.

– Бегают, дуры, – отвечает артистка, – только как узнают, что он студент да ещё вожатый в пионерском лагере. То есть гол как сокОл. Бросают.

– Нет… Это знаете ли я их… – войдя в какую то роль, махнув рукой, гордо говорит Евстигнеев, – А вы, Нина Даниловна, замужем?

– Нина. Называйте меня Нина, – зарделась капитанша, – Замужем.

– И кто у нас муж? – с нажимом спрашивает Женя, помахивая вилкой и беря нож со столика.

– Полковник медицинской службы.

Артист нарочито удивлённо пугается. И, приглаживая ладонью залысины, под смех присутствующих выдаёт:

– Предупреждать надо.

В разговоре выяснилось, что Люда тоже студентка театрального училища. Что она с Женей ехала в Москву на просмотр во Дворце культуры автозавода ЗИСа. Людин папа в конце двадцатых вместе с Лихачёвым поднимал завод на мировой уровень. Директор ЗИСа в новогоднем разговоре пообещал устроить дочь старого друга в заводской театр. Но, на месте оказалось, что на заводе открыли дело против евреев-специалистов. Лихачёва тоже допрашивали. Помощник директора посоветовал «валить отсюда, пока не забрали». В заводском ДК слушать не стали, попёрлись в театр-студию киноактёра. Там профессор ВГИКа Борис Израилевич Волчек (из-за строительного ремонта в своём институте) просматривал студентов и актёров. Люда Хитяева показала Лисену из «Учителя танцев» на что мэтр заметил:

– Зельдин свою Островскую с этой роли не даст убрать. Разве что в дублёрши…

В дублёрши Люда не хотела. А Женя на прослушивании сказал три слова из монолога Брута и остановился уставившись на профессорскую дочь. Сказал, что забыл и прочтёт другое. Произнёс какой-то белый стих и с позором удалился. Но, как оказалось дочка успела написать адрес на бумажке и вручила этому клоуну. Евстигнеев кивал, улыбаясь.

– А прочтите тот стих, – попросила Граевская, – Ну, пожалуйста.

– Там не стих, четверостишие. – сказал актёр вставая.

И мгновенно преобразился из довольного сутулого паренька в убитого горем от ухода любимой к другому:

– Так вот к кому ты от меня уходишь!

Уйди, уйди, тебя я ненавижу…

Не инженер ты – хам, мерзавец, сволочь, ползучий гад и сутенёр притом!

Я обладать хочу тобой, Варвара!

Женя с таким чувством чеканил фразы, глядя на Хитяеву, что та, выдохнув после речи, сказала простодушно: