Анджей Сапковский - Сага о Рейневане. Башня шутов

— А книги? Те, что вот здесь лежат?

— Книги, — спокойно ответил Якуб Галль, — вначале следует изучить. Внимательно и не спеша. Святой Официум не запрещает читать книги и владеть ими.

— Во Вроцлаве, — угрюмо сказал Гофрихтер, — только что двое отправились на костер. Говорят, как раз за то, что у них были книги.

— Отнюдь не за книги, — сухо возразил плебан, — а за контумацию, за отказ отречься от сведений, содержащихся в этих книгах. Среди которых были письма Виклифа и Гуса, лоллардский « Floretus » [33] Книга лоллардов, своеобразный «манифест веры» лоллардов и виклифистов. , пражские статьи и многочисленные другие гуситские либеллы [34] Сочинения, памфлеты, пасквили. и манифесты. Ничего подобного я не вижу среди книг, реквизированных в кабинете Рейнмара из Белявы, а вижу почти исключительно медицинские произведения. Кстати, в большинстве своем либо даже полностью являющиеся собственностью скриптория монастыря августинцев.

— Повторяю. — Ян Гофрихтер встал, подошел к выложенным на столе книгам. — Повторяю, я вовсе не горю желанием обратиться ни к епископской, ни к папской Инквизиции, я не намерен ни на кого доносить и видеть кого-либо вопящим на костре. Но тут речь идет о наших, прошу прощения, задницах. Чтобы и на нас не пало обвинение за эти книги. А что мы среди них видим? Кроме Галена, Плиния и Страбона? Саладин де Аскуло, « Compendium aromatorum », Скрибоний Ларг, « Compositiones medicamentorum », Бартоломей Англичанин, « De proprietatibus rerum », Альберт Великий, « De vegetalibus et peantes ». «Великий», надо же, прозвище воистину достойное колдуна. А это, извольте, Сабур бен Саад. Абу Бекр аль-Рази. Нехристи! Сарацины!

— Этих сарацинов, — спокойно пояснил, рассматривая свои перстни, Лукас Фридман, — преподают в христианских университетах. Как медицинских авторитетов. А ваш «колдун» — Альберт Великий — это епископ Регенсбургский, ученый теолог.

— Да? Хм-м… Посмотрим дальше… Вот! « Causae et curae », написанная Хильдегардой Бингенской. Наверняка колдунья эта Хильдегарда!

— Не совсем, — улыбнулся плебан Галль. — Хильдегарда Бингенская, пророчица, именуемая Рейнской Сивиллой. Скончалась в ауре святости.

— Хе. Ну, если вы так утверждаете… А это что такое? Джон Герард? « General… Historie… of Plante ». Интересно, по-какому это? Не иначе — по-жидовскому. Впрочем, скорее всего какой-нибудь очередной святой. А вот здесь « Herbarius » Томаса Богемского.

— Как вы сказали? — поднял голову плебан Якуб. — Томас Чех?

— Так здесь написано.

— А ну покажите… Хм-м… Любопытно, любопытно… Все, оказывается, остается в семейном кругу. И вокруг родни крутится-вертится.

— Какой родни?

— Семейной. — Лукас Фридман по-прежнему, казалось, интересовался только своими перстнями. — Лучше не скажешь. Томас Чех, или Богемец, автор этого гербариуса, прадед нашего Рейнмара, любителя до чужих жен, наделавшего нам столько неприятностей и хлопот.

— Томас Богемец, Томас Богемец, — собрал в складки лоб бургомистр, — именуемый также Томасом Медиком. Слышал. Он был другом одного из князей… Не помню…

— Князя Генриха Шестого Вроцлавского, — спокойно пояснил злотник Фридман. — И верно, этот Томас был его другом. Крупный был в то время ученый, способный врач. Учился в Падуе, в Салерно и Монпелье…

— Говорили также, — вклинился Гофрихтер, уже некоторое время кивками подтверждавший, что тоже припоминает, — он еще был чародеем и еретиком.

— Ну, прицепились вы, господин Ян, — поморщился бургомистр, — к колдовству, что твоя пиявка. Успокойтесь.

— Томас Богемец, — заметил слегка суховатым тоном плебан, — был лицом духовным. Вроцлавским каноником, потом даже суфраганом дицезии [35] Епископ без епархии. и почетным епископом Сарепты [36] Город в Финикии неподалеку от Тигра. Звание епископа чисто номинальное, так как после гибели королевств крестоносцев эти земли были заняты мусульманами. . Он был лично знаком с папой Бенедиктом Двенадцатым.

— Об этом папе тоже всякое говорили, — не думал отступать Гофрихтер. — Да, случались колдуны и среди инфулатов [37] Прелат, имеющий право носить митру. . В свое время инквизитор Швенкефельд…

— Да прекратите вы наконец, — оборвал его плебан Якуб. — Нас сейчас интересует нечто иное.

— И верно, — подтвердил злотник. — Я, например, знаю, что у князя Генрика не было потомка мужеского полу, а были только три дочери. С самой младшей, Маргаритой, наш священник Томас позволил себе завести роман.