Александр Харников - Северный сфинкс

Только времени у нас было в обрез – закончив ремонт своих поврежденных в сражении при Копенгагене кораблей, Нельсон мог в любой момент выйти в море, достигнуть Ревеля и разгромить русскую эскадру. Причем он намеревался сделать это до того, как в восточной части Финского залива растает лед, и Кронштадтская эскадра сможет выйти в море и отправиться на помощь Ревельской эскадре.

На днях в Ревель должны были прибыть генерал Кутузов и адмирал Ушаков, которые и возглавят оборону города и порта. Ну а мы, помимо раздачи советов, займемся более привычным для нас делом – станем ликвидировать британскую шпионско-диверсионную сеть. Информация о вражеской «пятой колонне» нам поступила из надежного источника – американца, который немало помог нам еще в Санкт-Петербурге и, направленный в Ревель, сумел внедриться в здешнее вражеское подполье.

Мы проверили тайник в Старом городе и обнаружили там донесения Джулиана Керригана. Надо будет переговорить с ним лично – он все-таки в подобных делах еще полный дилетант и не всегда замечает то, что следовало бы замечать. Но тут уж ничего не поделаешь.

В тот же тайник я положил записку, в которой указал, где и когда мы с ним намереваемся встретиться. А пока есть время, я буду готовиться к рандеву с агентом.

9 (21) апреля 1801 года. Ревель.

Джулиан Керриган, засланный казачок

С самого моего прибытия в этот город я практически все время бездельничал. Да и что мне, собственно, оставалось делать?

Начальство не баловало меня своим вниманием. Поселили меня в небольшом подвальном помещении, переодели в чистую и добротную одежду и накормили простой, но сытной пищей. Вообще же здесь кормили вполне сносно, хотя дверь за мной всегда запирали на замок. Какой-то человек время от времени заходил ко мне, мазал мое дырявое плечо бальзамом, а затем заново перебинтовывал его.

А через несколько дней меня неожиданно привели на первый этаж, в комнату, в которую через закрытое ставнями окно пробивалось немного дневного света. За столом сидел человек, которого я не мог разглядеть в полутьме, но который почему-то показался мне смутно знакомым. А когда Шварц обратился к нему, и он ответил, то я сразу узнал его по голосу – это был тот самый незнакомец, которого убитый генерал Беннигсен называл «виконтом». Последняя встреча «виконта» с Длинным Кассием у решетки Летнего сада закончилась тем, что он застрелил генерала, а я получил пулю в плечо. Хорошо, что все происходило в темноте, и Виконт не мог разглядеть мое лицо.

Виконт стал задавать мне множество вопросов – кто я, откуда и как попал в Ревель. Причем он молниеносно перескакивал с одной темы на другую, часто переспрашивал то, о чем уже спросил намного раньше, но в несколько иной форме. Мне только оставалось поблагодарить Бога и русских за их тщательный инструктаж – если бы не они, то я бы давно засыпался.

Минут через двадцать он кивнул:

– Полагаю, мистер О’Нил, мой друг Шварц не соврал мне – вы действительно говорите правду. Могу вам пообещать, что в скором времени вы вернетесь на родину… точнее, в Англию, если сделаете все, что вам поручат. А теперь оставьте нас – мне необходимо поговорить с Иоганном с глазу на глаз.

Шварц отвел меня обратно в подвал и, как обычно, запер за мной дверь. Но через полчаса ключ вновь заскрежетал в замке, и служанка, велев мне взять одеяло, отвела меня в большую комнату, где стояло с десяток топчанов, половина из которых пустовали, а на других сидели какие-то люди. Двоих из них я узнал – именно к ним меня в свое время привел Шварц.

– Это твой, – сказал один из них, показывая на топчан, на котором не было ничего – даже простыни. Я бросил туда свое одеяло и сел, сказав на ломаном немецком, в который, как обычно, подпустил ирландского акцента:

– Меня зовут Джон О’Нил. А вас?

– Меня – Томас, его – Леонард. Фамилии наши тебе знать ни к чему. А те трое, – он небрежно указал рукой на хмурые и неприветливые личности, о чем-то непонятном лопотавшие в углу комнаты, – это эстляндцы, и они по-немецки почти не говорят.

– А где здесь можно выпить пива за знакомство?

– Пока Иоганн не разрешил тебе выходить из дома, увы, придется обойтись без кабаков… Но я попрошу Магду принести копченой рыбы и по кружечке здешнего пойла.

Следующие несколько дней я сидел безвылазно в доме, а выходить мне дозволялось лишь на двор, в сортир, да и то в сопровождении кого-нибудь из моих соседей. Впрочем, и они поодиночке туда не ходили. Когда я спросил, почему, Леонард мне ответил: