Сергей Калашников - Лоханка [авторский текст]

Но практика — критерий истины — поэтому свои адские смеси я варю, когда никого нет дома. А вдруг рванёт? Или потравлю домочадцев?

Как у меня успехи? Нет успехов. Один раз по чистой случайности сумел получить комок гадостной слизи, который чуть погодя окаменел. Растворить его удалось только в толуоле. Но толуол испарился и слизь снова затвердела. Крепкая, зараза, и липкая — жуть. Прилипла к штанам, а я и не заметил. Зато заметил инженер Федотов (я его инженером называю для уважительности, хотя он давно не рядовой работник, а руководит конструкторским бюро транспортёрного направления). Так вот — Федотов — это серьёзно. Теперь этой слизью склеивают какие-то ответственные детали в наборе самолёта. Склеивают и ругаются, что три дня сохнет. А потом ещё раз ругаются оттого, что ни от чего эту гадость не отдерёшь.

Я уже чую, что не порадую своих современников никаким пинотексом. И нужных наук не превозмог, и времени не осталось на то, чтобы их изучить. От Софико пришло письмо для Анны. Не знаю, о чём она там написала, но только девчонок своих с домработницей отправила к нам на всё лето, а сама перебралась к мужу на Украину. Адресок я с конверта записал. В нашем-то военкомате так и примут меня в армию добровольцем! А там, где я никто и звать меня никак на удостоверение механика-водителя гусеничной техники отреагируют правильно уже на следующий день после начала войны.

Так что отпуск я оформил, чтобы на заводе меня не хватились, а из дому уйду ночью и сяду на пароходик, что как раз на рассвете уходит в Сталинград от заводского причала. Скажете — несерьёзно в мои годы сбегать на войну? Конечно, несерьёзно, но начни я куда-то ломиться — сразу насторожу начальство, а уж оно найдёт, как меня притормозить. Крупы и муки запасено в доме как следует, мыла и спичек тоже хватит надолго, да огород, да рыба в реке пока не перевелась — сильно бедствовать семья не будет, а несильно — так всем достанется, ничего с этим не поделаешь. И мои горюшка хлебнут. Лишь бы — не через край.

Здравствуй, дорогая Редакция. Пишет тебе ученик 6-го «В» класса средней школы N 2 Петя Федотов. Моя одноклассница Оля Беспамятная попросила меня расшифровать записи в тетрадке, которую случайно нашла, но по методу пляшущих человечков не сумела прочитать, что там написано. А я сразу понял, что это никакой не код, а просто фонетическая скоропись, и быстро во всём разобрался. Только текст оборвался на самом интересном месте. Поэтому я сказал Оле, что для расшифровки нужно больше данных.

Она мне поверила и принесла ещё одну тетрадку. Точно так же я выманил у неё и третью и четвёртую и пятую. А потом она назвала меня обманщиком и отказалась дать ещё, хотя, мне думается, больше тетрадок у неё нет, потому что её папа, который это писал, ушёл на войну.

Но я всё, что прочёл, переписал обычными буквами и посылаю тебе, дорогая Редакция, чтобы ты смогла это напечатать в книжке, потому что очень интересно.

Ещё в последнюю из тетрадок были вложены три листочка. Первый сообщал о том, что Иван Сергеевич Беспамятный погиб в бою во время Перемышльского отступления в сентябре сорок первого года. Танк, который он вёл, был подбит и не мог стрелять. Но дядя Ваня подавил гусеницами зенитную батарею, прикрывавшую немецкую переправу, и упал в реку вместе со всем экипажем.

Я не очень хорошо знал историю тех событий, но специально прочитал, что это случилось во время обороны Минска.

Второй листочек содержал тоже очень грустное сообщение о том, что дядя Ваня снова погиб во время Плоештинского прорыва в апреле сорок второго года. Танк который он вёл, опять подбили, но на этот раз он не мог ехать, зато мог стрелять. Вот он и стрелял, прикрывая отход наших подразделений, пока не был окончательно подбит вместе со всем экипажем.

Третье сообщение гласило, что дядя Ваня погиб уже в третий раз в мае сорок третьего года под Прагой. Я, когда прочитал это, очень опечалился — обидно… всего несколько месяцев оставалось до августа, до победы, а тут — такое огорчение для тёти Ани — Олиной мамы.

А потом рассердился на неправильных военных, потому что всё это были сплошные враки — дядя Ваня, как и всегда, каждое утро ходит на завод работать сварщиком опытного участка вместе с моим папой инженером Федотовым. Они там делают разные полезные машины.

А ещё Иван Сергеевич часто ковыряется в своей домашней мастерской вместе с нами — мальчишками, что живут по соседству — свои-то сыны у него уже выросли. Старший водит буксир — таскает баржи с солью. Он самый молодой капитан в наших местах. Средний выучился на хирурга, потому что помогал в госпитале ухаживать за ранеными и многому научился. А потом — поступил в институт на доктора. А младший будет авиационным инженером — он это твёрдо решил. Вот дядя Ваня и возится теперь с нами, учит многому — о фонетической скорописи, например, именно он рассказывал.