— Спасибо, товарищ Агеев, — ответил я с обречённым видом, хотя на самом деле был донельзя доволен — мне предложили как раз те самые шаги, делать которые было необходимо в любом случае. А тут, можно сказать, за ручку приводят к нужному месту. Мы ведь когда сюда ехали ещё по острову мимо причалов, я видел десятки мужиков, что на тачках перевозили соль от вагонов на баржи. Это далеко не та работа, выполнять которую хотелось бы всю оставшуюся жизнь. Другое дело — мастерские. Там, конечно, тоже вряд ли имеется существенная автоматизация или механизация, но деятельность типа «бери больше — кидай дальше» меня вообще никогда не прельщала. Монотонный однообразный труд — утомительная штука. Он не обещает ни вдохновения в процессе, ни удовлетворения в финале.
* * *
Обратная дорога через голую степь до спуска в пойму была прокалена лучами жаркого полуденного солнца и покрыта толстым слоем раскатанной в пудру пыли, из под которой местами проглядывала твёрдая корка глины. Плотный непрозрачный шлейф поднимался позади нашего экипажа, а я невольно прислушивался к звукам мотора — его песня для меня — открытая книга. Пусть он стар и сконструирован в незапамятные времена. Пусть уровень компрессии в нём способен вызвать только грустную улыбку, но клапана отрегулированы не слишком хорошо, да и поршневые кольца поизносились. Впрочем, есть ли они здесь, я не уверен. Не заглядывал в цилиндры. А конструкторы прошлого могли думать вовсе не так, как я.
По тому же мостику мы переехали сонную Мурню и быстро добрались до Петропавловки, которую и проехали насквозь, двигаясь вдоль берега просторного затона. Слева, как и в моё время, тянулись одноэтажные домики в окружении садов. Справа — гладь реки, на которой маячила заякоренная баржа, ожидающая буксира. Она низко осела, заполненная Баскунчакской солью так, что вершины горок сероватого цвета виднелись поверх бортов.
Постройки на берегу — сараи, бараки и пара-тройка вполне завершённого вида домиков — это и были судоремонтные мастерские. Тут Агеев «отпустил» машину с водителем. Вернее, он велел Петру куда-то поехать и что-то привезти, но я не вслушивался — дело в том, что трудиться в этом убогом учреждении мне ни капельки не хотелось. Хотя, вряд ли что-то более цивилизованное отыщется здесь прямо сейчас. С другой стороны — не в моём положении особо капризничать — и без того влип по самое не хочу.
Надеюсь, вы меня понимаете: приехал в отпуск порыбачить и «улетел» в прошлое аж на восемьдесят четыре года. Как раз в самые непонятные времена, когда, насколько я помню, начинались индустриализация, коллективизация и масса других событий… что-то даже о голоде припоминается. Нет, дат я не знаю, но общее впечатление такое, что на волне классовой борьбы сейчас происходит масса потрясений. А жить в эпоху перемен — удовольствие сомнительное. Сам-то я в лихие девяностые был ещё пацаном, но и мне впечатлений перепало достаточно. Ну, когда в семье царит чувство неуверенности в завтрашнем дне — это напрягает не по детски.
В общем, вместо того, чтобы прислушиваться к чужим разговорам, я брал себя в руки и справлялся со внутренним протестом. Потому, что не заслужили мои спутники инсценировки в стиле: «ах какой я весь из себя несчастный» — они помогали мне деловито и целеустремлённо. Для жителя крупного города страны, вставшей на рельсы капиталистического развития, это не слишком характерно — уж поверьте мне. Но в глубинке люди другие даже сейчас… то есть, не прямо сейчас, а там, в будущем. А уж нынче… впрочем, как говорится, будем посмотреть. Я тут — человек новый.
* * *
— Механик, говоришь? Это хорошо, — плотный дядька во френче привычным жестом поправил пенсне и принялся листать лежащую перед ним на столе амбарную книгу. — Механик, это хорошо. Так ты, Иваныч, рекомендуешь, значит, товарища Беспамятного, — и отследив согласный кивок Агеева, заключил: — Тогда, Иван Сергеевич, завтра приходи по второму гудку. Отыщешь мастера Маркелова и скажешь, что направлен к нему в бригаду. Сейчас познакомить вас не могу — на плашкоуте они. Но поутру будут здесь.
Крепыш отвёл меня в соседнюю комнату, совершенно пустую, зато с зарешёченным окошком в стене, куда и постучал, а потом и бумажку туда засунул:
— Выдай, Клавдия, подъёмные новому работнику.
Мне отсчитали несколько древнего вида купюр, за которые я тут же расписался, и более не задерживали.
Любопытно тут. Ни страха перед чекистами, ни опасения нарваться на мошенника, ни бюрократической волокиты — устройство на работу не потребовало и десяти минут. Впрочем, как я понял, ходатайство Агеева избавило меня от любых лишних вопросов — он тут человек известный и авторитетный.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу