Виталий Останин - Остерия Старый конь Регрессор

“Дикарь!” — повторил я про себя. Отчего-то обидевшись на такую характеристику от своего книжного героя. — “Да и плевать! Дикарь, значит, Дикарь! А как с вами иначе? Наделаете опять бомб, как тогда вон — с газом внутри. И в массовое производство! Солдатов травить и работяг на заводах! Это не дикость?”

Походило это все на какие-то оправдания. А я ведь не должен был что-то объяснять этому человеку! Он — прошлое, а я — будущее. Он все равно ничего не поймет! Даже если бы я захотел объяснить.

Смерти я не боялся. Перебоялся уже. Помру, так помру. Зато дело сделаю, а это побольше значит, чем некая частная жизнь и смерть одного индивидуума.

Перестрелка наверху стала активнее — это поднялись мои спутники. На какой-то миг мне показалось, что им удастся отбиться от легашей, прорваться и уйти, но звуки выстрелов из винтовок тоже стали звучать чаще. Чаще, чем пистолетные. Не удасться.

“А умереть-то сегодня придется…”

Я быстро развязал узел на рюкзаке, продолжая следить за учеными. Стал доставать коробки в упаковочной бумаге, перевязанные шпагатом. Шесть увесистых брикетов со взрывчаткой. Этого вполне хватит, чтобы взорвать здесь все. И всех. И не тратить патроны на ученых.

Те следили за мной настороженно, но паники не проявляли и явно не собирались убегать. Наоборот, — сгруппировались у той рамы, что в дальнюю стену вмонтирована. Может они тоже не боятся смерти? И их исследования им дороже самой жизни? Как мне мои убеждения. Я бы даже зауважал за такое, но вспомнил про них кое-что. Ученый люд, он ведь вообще не от мира сего. Вроде смешные, безобидные существа, на первый взгляд, к жизни совершенно не приспособленные. Но как увидишь, какие страшные вещи они творят — сразу как-то жалость с симпатией пропадает. Эти пятеро — небольшая цена за тысячи спасенных жизней.

Мысли мои явно пошли вразнос, вместе с душевным состоянием. Надо было в ночь перед акцией все-таки покурить опия, поспокойнее был бы. А то загнал себя подготовкой — за восемь дней такое провернуть! Пожалуйте — результат. Попытки понять классового врага, объяснить себе его мотивы и может быть даже простить. Пререкания с ним — это вот вообще что было? Зачем?

С такими вот мыслями я принялся раскладывать брикеты со взрывчаткой так, чтобы при взрыве они смогли бы обрушить стены. И заметил, как Александр Терри что-то втолковывает ученым. Те слушали его и кивали. А затем он обратился ко мне.

— Молодой человек! Предлагаю вам отпустить моих коллег. Вам ведь только я нужен, я правильно понимаю?

— Правильно, профессор, правильно. — ответил я негромко, разматывая очередной зажигательный шнур. — Только никого я не отпущу. Я же не деревня какая, понимаю все. Вынесет кто-то из ваших коллег рабочие записи и, получается, что я ничего не сделал. И без вас оружие ваше сделают.

Звуки перестрелки наверху стали стихать. То ли мои вырвались, то ли у них патроны кончаются. Ни первое, ни второе не сулило мне ничего доброго. Надо поторопиться. Совсем скоро тут появятся легаши. Я стал связывать шнуры в один, чтобы запалить все сразу разом.

— Да с чего вы взяли вообще, что мы здесь оружие делаем? — воскликнул Терри с возмущением в голосе. — Вбили в пустую свою голову какую-то ерунду!

— Говорите-говорите, профессор! — я закончил подготовку. — Это уже ничего не изменит!

После этих слов стало мне грустно и весело одновременно. Будто бы черту какую провел между прошлым и будущим. Грустно, что кончается моя жизнь и не увижу я даже восхода того мира, за который боролся. Каким он будет? Очень хотелось бы это узнать! А весело — оттого, что сделал я все как надо. И ухожу красиво, как и положено революционеру. В огне взрыва.

— Готовы? — насмешливо спросил я у ученых. Они, конечно же, ничего мне не ответили. И полез в карман за зажигалкой.

По лестнице сверху загрохотали сапоги. Не ушли мои ребята. Легли все, свой долг исполнив. Вот и легаши уже спускаются.

— Вы не оставили мне выбора, господин бомбист!

“Что он там лопочет, блаженный? А! Неважно! Как бы так еще время рассчитать, чтобы и легашей взрывом накрыло?”

Краем глаза я заметил, как ученый подошел к раме вплотную и стал что-то на ней нажимать.

“Все-таки оружие!” — пронеслась мысль. — “Обманул, белая кость! Хочет меня порешить им!”

До этого момента я как-то особо к объекту этому не присматривался. Ну рама и рама! А теперь, когда Терри стал с ней что-то делать, присмотрелся.

На оружие она не походила. Не походила и все! Просто железная конструкция: четыре толстых бруска, стянутые друг с другом здоровенными болтами. Бруски были покрашены черной краской. А еще в них были вмонтированы какие-то ламы, сейчас не горящие. С десяток разной толщины кабелей тянулись от рамы к небольшой коробке, размером с табуретку.