Иван Оченков - Конец Смуты

– Мы понимаем это, брат мой, – с сочувствием проговорил Густав Адольф, – но ведь терять Мекленбург тоже не следует, а ведь ты и твой сын – последние Никлотичи.

– Все это надо хорошенько обдумать, – подала наконец голос Катарина, – чтобы принять наилучшее решение из возможных.

– Обдумать, конечно, необходимо, но у нас не так много времени. Густав, когда ты отправишься в Ригу?

– Я рассчитывал отправиться завтра, но возвращение Акселя и Катарины…

– Не стоит откладывать эту экспедицию, ваше величество, – встрепенулся канцлер, – такие города, как Рига, на дороге не валяются!

– Что же, решено, откладывать не будем. Иоганн, ты с нами?

– Я хотел отправиться с вами лично, но теперь не знаю. Тащить жену и сына в осажденный город – не слишком хорошая затея, а расстаться с ними сейчас выше моих сил.

– Ты думаешь, Рига уже осаждена?

– У меня нет оснований считать Гонсевского идиотом. Вряд ли он сумел набрать армию, достаточную для штурма, но уж блокировать город он всяко сумел.

– И что мы предпримем?

– Я могу послать с тобой письмо с одним из моих людей. Скажем, с Романовым, фон Гершов и Вельяминов его знают…

– Этого будет достаточно? Все же мы не игрушками меняемся.

– Если это необходимо, то поезжайте, – мягко проговорила Катарина, как видно польщенная моими словами, – конечно, наша разлука затянулась, но вряд ли неделя-другая будет иметь большое значение.

– Вы просто ангел, моя царица, – только и оставалось сказать мне.

Наконец начавший меня тяготить разговор прекратился. Поблагодарив за угощение, мы с Катариной откланялись и отправились в ее покои. Кормилица принесла нам маленького Карла Густава, сразу протянувшего руки к матери, опасливо косясь на меня при этом. Это было так забавно, что я невольно засмеялся.

– Не смейтесь, Иоганн, вы его пугаете, – попеняла мне Катарина, впрочем и сама не сдержавшая улыбки.

Малыш тем временем забрался к ней на колени и, почувствовав себя в безопасности, показал мне язык.

– Ну, главному тебя научили, – улыбнулся я на это.

– О чем вы? – удивилась принцесса.

– О безусловном почитании родителей.

– Иоганн, что вы такое говорите? Наш сын еще очень мал! Не смейте сердиться на него!

– Сердиться? Вот уж не думал. Как можно сердиться на этого меленького ангелочка?

«Ангелочек» тем временем убедился, что его не станут забирать от матери, и принялся теребить бант на ее рукаве, прилагая все возможные усилия, чтобы его оторвать. Все это было так забавно, что я снова не смог удержаться от улыбки.

Увы, злодейка-судьба не дала времени, чтобы мой маленький сын хоть немного привык ко мне и перестал дичиться. Хотя я и договорился с Густавом, что проведу немного времени с семьей и догоню его в Риге, ничего из этой затеи не вышло. Впрочем, обо всем по порядку. На следующий день Стокгольм провожал своего короля, отправлявшегося присоединять к своему королевству вольный город Ригу. Горожане, принарядившись по такому случаю в праздничную одежду, толпились в порту и махали руками своему сюзерену, время от времени разражаясь радостными криками. Похоже, подданные искренне любили своего молодого короля, благо он до сих пор не успел их осчастливить повышением налогов. К скачущему рядом с их обожаемым монархом королевскому зятю, герцогу и царю, они относились несколько прохладнее, но он все-таки был мужем их любимой принцессы, героем войны с датчанами и вообще неплохим парнем. Так что ему, то есть мне, тоже иной раз кричали здравицы. Правда, мне пару раз послышались крики: «…проклятый колдун!», – но я не придал этому значения.

Перед тем как сесть в шлюпку, Густав Адольф повернулся ко мне и спросил:

– Значит, ты все-таки задержишься?

– Ненадолго, дружище, будь уверен – я скоро догоню твои тяжелые транспорты с войсками. Впрочем, если что, с тобой мои приставы и все необходимые документы.

– Куда отправятся твои войска после того, как я займу Ригу? Если хочешь, эти транспорты доставят твою армию в Нарву или любой другой порт, по твоему усмотрению.

– Спасибо, брат мой, но у меня почти одна конница. Ее неудобно перевозить морем, да и в чистом поле мне мало кто страшен. Впрочем, как говорят мои русские подданные – там видно будет: возможно, я и воспользуюсь твоей любезностью.

Пока мы разговаривали, я снял с себя нарядный плащ и перевернул его изнанкой наружу. Парадная шляпа с короной на тулье перекочевала в ларец на руках позеленевшего в предчувствии предстоящего путешествия Миши Романова. Обняв на прощанье своего незадачливого рынду, я завернулся в плащ и двинулся прочь. Во дворце Трех корон меня ждала семья, которой я слишком долго был лишен. Побуду немного с Катариной и сыном, а завтра, самое позднее – послезавтра, двинусь вслед за Густавом Адольфом. Тем паче что недавно пришедшей в Стокгольм «Святой Агнессе» надо принять кое-какой груз. Причем королю нет необходимости знать, что именно я гружу и где все это взял.