Николай Нестеров - Снова дембель [СИ]

Вот кто-то из экспертов и поделился мыслью, что деньги в военной части все равно отберут граждане старослужащие, и будут в полном своем праве. Для стройбата может это и правда, но мы-то доблестные будущие пограничники, войска Кейджиби, (*КГБ) между прочим. И такой беспредел здесь большая редкость. На самом деле, деньги в армии очень даже нужны, значительно облегчают жизнь, улучшают рацион и поднимают настроение. Тратить деньги в пути, тем более, так глупо, вовсе не обязательно.

Кстати, сухпай с летехи надо стребовать, иначе этот куркуль их проводнику за бесценок в конце пути сбросит. Только аккуратно надо провернуть, чтобы не засветится. Вроде и невелика птица, замполит роты, лейтенант Коротченко, а зело вреден и пакостен, если невзлюбит случайно.

Снова выверты памяти, еще вчера я бы его и не вспомнил и описать бы смог. Сейчас увидел, и сразу вспомнил и самого "политрука" и его повадки. Оно вроде и не гнилой человек, помнится, но ненадежный точно.

Итак, что мы имеем? Если память мне не изменяет, то сейчас начало ноября 1988 года. Поезд Москва-Баку, вагон плацкартный, как я уже упоминал, заполнен примерно наполовину. После Дербента наоборот, народа будет больше, чем койко-мест. Местные, такое ощущение, что вообще билетов не покупают — проводнику на лапу дать вдвое дешевле выйдет. Кавказ, одним словом, советская власть здесь весьма своеобразная. В результате пассажиров окажется на треть больше, чем положено.

Наша команда из двадцати двух человек и одного животного. Под животными я подразумеваю не товарища лейтенанта, и даже не младшего сержанта Зайцева, охраняющего пайки. Хотя кликуха у него подходящая — Кроль.

С нами едет восточно-европейская овчарка, вместе с хозяином. Владельца овчарки помню смутно, он откуда-то с Правобережья призывался, на пару лет нас старше, ему уже за двадцать сейчас должно быть. Сразу после приезда в часть его отправили в ветслужбу, и мы его не видели больше. В учебке его не было, а после армии он куда-то исчез без следа.

Служить мы будем на иранской границе, как нетрудно догадаться, но до нее еще доехать надо. Впереди больше тысячи километров и пересадка в столице Азербайджана.

Если и были у меня сомнения, то вид на город Дербент, открывающийся из вагонного окна развеял их окончательно. Он и в следующем веке не производит впечатления, особой красотой не блистал, за исключением исторической части. Сейчас же выглядит, как на кадрах старой кинохроники, причем черно-белой. Так состарить декорации невозможно. Попаданство диагностировано окончательно и безусловно.

— Леха, ты только пирожные не покупай, — решил я предостеречь друга от главной ошибки этого путешествия.

— Чего так? — удивился он неожиданному совету. — Я бы съел парочку. В армии нас тортами точно кормить не будут.

— Тут очень хитрые и наглые продавцы. У них никогда сдачи не бывает, особенно с крупных купюр.

— И что? — лаконичности моего товарища позавидовал бы рядовой Бельдыев. Тот за все время службы и трехсот слов на русском не произнес, помимо тех, что в Уставе записаны. Может, потому что по-русски плохо говорил, а может от природы неразговорчивый был. Впрочем, товарищ из солнечного Туркестана еще где-то в пути наверное и до части не доехал еще.

— Ты ему червонец дашь, продавец побежит на вокзал менять. А тебе в залог поднос оставит с пирожными. И конечно опоздает. Нужны тебе пятьдесят эклеров?

— Скажешь тоже, опоздает. Стоянка минут сорок. За это время двадцать раз можно на вокзал сбегать, туда и обратно.

— Вот-вот, именно это он тебе и скажет. Чтобы ты согласился. Между прочим,

— Ай, выдумаешь ты всякую ерунду.

Как только поезд подполз к перону, тут же объявились лоточники с залежалым товаром.

Леха отправился на разведку и вернулся весьма озадаченный.

— У них мужики продавцами работают! И сговорились все. Никто с десятки сдачу не дает, обещают сбегать разменять на вокзал.

— Тут так принято, мужик в магазине торгует, баба в поле пашет и хозяйство тянет. — пояснил Камиль. — Садись лучше жрать, пожайлуста.

Камиль из татар, но городской, вылетел из института после первого курса, как и я, по-русски говорит чище многих, но хитрит и скрывает свою образованность. Тоже рабочая тактика в армии: прикинешься тормозом, от тебя и отстанут. Опытного прапора так конечно не проведешь, но какого-нибудь летеху после училища — запросто.

— Саныч, — любитель сладкого никак не уймется. Александр Александрович — это я, между прочим. — Саныч, я все одно не въеду. Он же в залог пятьдесят пирожных оставляет, по тридцать копеек каждое. Еще и поднос люминевый — он тоже денег стоит. Всяко больше червонца выходит. В чем обман?