Виталий Храмов - Испытание вечностью [litres с оптимизированной обложкой]

Я в подземной скальной полости. Я опять сражался с теми, кто мне не по силам, мне – каюк. Привычно-равнодушно понимаешь это, с усмешкой смотришь в лицо смерти. Резкий всплеск огня – проглатывает меня, испаряя.

Что из этого воспоминания, а что галлюциногенные видения от тех препаратов, что не дали остановиться от шока моему сердцу? А что – видения умирающего от отсутствия крови и кислорода мозга? Что из этих воспоминаний в голове – ложная память дежавю?

По моим воспоминаниям, моё тело было переделано инопланетянином. У меня была сверхрегенерация. Уже неделя, как меня перевезли из реанимации. И там – неделя только в памяти. Сколько в беспамятстве – неизвестно. Уже неделю смотрю на решётку вентиляции под потолком и не могу сосчитать количество квадратиков – так сильно отбит контузией мозг. Лица людей – плавают, искажаются. Плавают и звуки. И я – лежу парализованным бревном. Никакой сверхрегенерации. Это бред. Никаких инопланетян. И голоса во тьме, светящиеся двери – тоже бред перемешанных взрывом в гоголь-моголь мозгов.

Реальностью оказалось воспоминание про выжженную солнцем пустыню, горы в песке и людей с лицами в клетчатых платках, в широких арабских портках и в тапочках. Я вызвал огонь на себя. Я – капитан-артиллерист. Командирован в группу спецназа ГРУ для корректировки огня. Вся группа погибла, спасая меня. И я вызвал «салют возмездия». Закапывая в щебень и песок себя, тела бойцов спецназа и обложивших нас террористов.

И я – выжил.

Всё остальное – видения умирающего мозга. Так бывает. Врачи так сказали.

Я – выжил. Но смогу ли жить нормальной жизнью, вопрос открытый. Пока у меня относительно рабочая – только левая рука. Всё остальное – хлам.

Любимая! Я чувствую её. Она выходит на стоянке, а я уже знаю, что она – рядом. Приходит каждый день. Сидит со мной, пока не выгонят. Почернела вся, похудела. Вся с таким трудом набранная форма – сползла. Похудела, как от тяжкой болезни. А ей завтра на чемпионат мира. Надо было лететь. В Братиславу. Слышать ничего не желает. А ведь фактически золото её было.

Вздыхаю – и её подвёл. И её тоже. Как и ребят-спецназовцев. Спецназ погиб из-за меня. Это же я тормозил группу, как тормозная колодка из фосфористого чугуна. Не смог бежать по пескам с той же скоростью, так же долго, как они. Они меня не бросили. Все погибли. А я – выжил.

– Опять Кузьмина показывают, – говорит сосед по палате.

Вздрагиваю. До боли знакомая фамилия. Смотрю на цветное пятно калейдоскопа на стене. Там – телевизионная стенная панель. Ничего разобрать не могу. Могу только слышать плавающий голос диктора, то приближающийся, то удаляющийся. Диктор рассказывает, что глава корпорации «Империум» Кузьмин Игорь Викторович лично присутствовал на освящении нового межпланетного корабля. Со своим сыном.

– Всё в пустоту лезут! Будто денег девать некуда. Будто тут, в Союзе, всё уже на мази! Тьфу! Видеть не могу! – ворчит сосед по палате.

– А что в этом плохого? – спрашиваю. Я не вижу его лица. Только силуэт с негнущейся ногой. Сосед – болтун. Рот не закрывается. Трещит и трещит. Всю свою нехитрую душу вытряхнул. По пьяни выпал из окна собственной кухни. И так сложно сломал ногу, что врачи земской договорились с начальством госпиталя, чтобы приняли. Опыт лечения травм у военных медиков несравним с тем, что у городских эскулапов.

Человек он очень простой и недалёкий, но спешит судить и размышлять о том, чего не знает. Сосед читает, как лектор:

– А на хрена это надо? В стране нищета, люди живут в Устиновках, дороги – никакие, террористы уже задолбали – а они все деньги в этот долбаный космос втюхивают! Да ладно бы правда в космос! Так разворовывают же! Там узаконенный откат – двадцать процентов. И весь откат стекается к этому деляге, старикашке Кузьмину! Там целая система воровства! Ещё его отец, Бешеный Медведь, наладил! А как Сталин про то узнал – так он его и завалил, сука! А теперь вообще ничего не стесняются! Вообще в открытую грабят Союз! Чё, президент – друг, министр обороны – друг! А командующий Военно-космическими силами – сын родной! Не страна, а клановая мафия! Кровопийцы! С таких простых трудяг, как я, налоги собирают и – тырят! И всё у них на мази – всё схвачено, за всё заплачено! А такие простые пацаны, как ты, в этих, на хрен никому не нужных, арабских чуркистанах – кровь льют! Картинками этими пустотными нам мозги парят! О! Привет, малая! Как говорится, физкульт-привет!

– Здравствуйте! Как ты, Витя? – голос любимой. Её лицо я хорошо вижу, как бы это ни было парадоксально. Одно лицо из всех. Лица остальных – мутные пятна.