Валерий Большаков - Закон маузера

Авинов посмотрел на Сталина — тот спокойно кивнул ему, — вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:

— Служу трудовому народу! [12] Официально эта уставная фраза была введена в 1924 году (Временный устав внутренней службы).

Газета «Приазовский край»:

Приказ по Ростовскому-на-Дону градоначальству, 19 ноября 1918 года, № 197.

На днях в городах Нахичевани и Ростове, в связи с маленькими неудачами наших войск под Юзовкой, было выпущено воззвание большевиков под заголовком: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Странно. Почему пролетарии всех стран должны соединяться именно в Нахичевани или Ростове-на-Дону? Не понимаю!

Да и места не хватит. В воззвании призыв к избиению имущих классов, низвержению существующего строя и введению советской власти и прочее — словом — все прелести большевизма.

Очевидно, что не в пролетариях здесь дело, а просто приверженцы большевизма, сиречь грабители, желают опять грабить богатых, но должен вас, субчики, предупредить, что теперь это не полагается и категорически запрещено, а потому все те, кто хочет попробовать, не откажите завтра к двенадцати часам дня явиться на Таганрогский проспект, к градоначальству, чтобы не подвергать неприятностям людей посторонних.

Если вы хотите сражаться — пожалуйста! Найдите оружие, приходите, и будем драться.

Один на один, вас двадцать, и нас будет двадцать. Хотите двести?

Пожалуйста, и я возьму двести. Если же не хотите сражаться, приходите без оружия, я вас арестую и отправлю с экстренным поездом в милую вашему сердцу Совдепию или еще кой-куда.

А вы, остальные жулики, клеветники и брехуны, приезжие и местные, разных полов и национальностей, заткнитесь и займитесь чем-нибудь более полезным, а то доберусь и до вас.

ЦУПВОСО — Центральное управление военных сообщений — располагалось в районе Арбата, там-то и можно было получить пропуск.

Однако, если вас командировали в местечко, которое находилось ближе, чем за сто пятьдесят вёрст от линии фронта, требовалось уже особое разрешение.

Такое выписывали в отделе ВЧК по выдаче пропусков в прифронтовую полосу.

И Авинов отправился на Лубянку, в «чрезвычайку».

Побывав однажды в чекистских подвалах, он испытывал муторное чувство, приближаясь к громадному кубу — бывшей конторе страхового общества «Россия», нынче занятой под нужды Дзержинского.

Кирилл поморщился — он не испытывал страха перед «Железным Феликсом», просто ему был неприятен этот поляк.

Нечистоплотность всегда вызывала у него брезгливость.

За входом в святая святых ВЧК обнаружилась широкая лестница в несколько ступеней, поднимавшаяся к деревянному барьеру.

Там дежурили двое чекистов с «чистыми руками, горячими сердцами и холодными головами».

— Вам что нужно? — лениво спросил один из них.

— Мне нужен пропуск для проезда в прифронтовую полосу, — ответил Авинов.

— Предъявите документы.

Внимательно изучив протянутые бумаги, чекист сказал:

— Это не здесь, а в отделе выдачи пропусков. В другом здании, гражданин, отдельно стоящем, типа особняка, здесь поблизости.

Кирилл прошёл в отдельно стоящее здание, типа особняка, у входа в которое стоял часовой с винтовкой.

Внутри тоже имелся барьер, а за ним топтались дежурные, опять-таки парочка — лысый латыш лет под пятьдесят и молодой еврей.

Авинов молча протянул документы латышу. Тот, с постным лицом, вытянув губы трубочкой, просмотрел их и сказал, растягивая слова:

— Вы отправляетесь один?

— Нет, вдвоём с помощником.

— Кто он?

— Старый рабочий.

— Заполните анкету. На обоих.

Кирилл, чертыхаясь в душе, трудолюбиво заполнил графы, описывая, чем он был занят до революции, что за профессия у него нынче, какое образование…

Матёрому шпиону этот дурацкий вопросник заполнить, что семки пощёлкать. Ну да костоломам Дзержинского и не словить такого — ума не хватит.

— Приходите завтра днём, — сказал еврей, забирая анкеты.

— Будет готово?

— Да, наверное. Только смотрите — отдел переехал в Чернышевский переулок. Это рядом с Тверской. Там и получите.

— Спасибо.

Авинов вышел на улицу, чувствуя невольное облегчение, и пошагал к Охотному Ряду.