Райан Гродин - Кровь за кровь [litres]

Одна из них, кудрявая полька по имени Хенрика, даже улыбнулась телевизору, прошептав: «Моя девочка», – а потом встала и приступила к работе.

Многие годы подвал пивной Хенрики был нервным центром Сопротивления: передача сообщений между ячейками, оценка готовности каждой территории, обеспечение приюта для агентов и безопасного места для генерала Эрвина Райнигера и других мятежных офицеров из национал-социалистов для обсуждения военных операций.

Между старыми энциклопедиями с потрескавшимися корешками стояла пара радиоприёмников, ожидающих сообщений со всех концов гибнущего Рейха. Каждый приёмник был оборудован «Энигмой», призванной защищать радиочастоту разговоров Сопротивления от посторонних ушей путем шифрования исходящих сообщений и расшифровки ответов. Годами эти аппараты стояли в безмолвии. Теперь с них смели пыль, подключили и настроили. Четыре агента Сопротивления сидели рядом с приёмниками, их напряжение было физически ощутимо. Бригитта, единственная женщина в комнате, кроме Хенрики, выложила рядом с блокнотом не один, а целых два остро отточенных карандаша, приготовившись расшифровывать сообщения. Был и третий, воткнутый в пучок её медовых волос. Йохан уже успел надеть наушники. Райнхард и Каспер рассматривали карту подконтрольного Оси мира, делая ставки, какая территория освободится первой.

Выбор был огромным. Континенты были усеяны закодированными кнопками оперативников и полков Вермахта, границы власти Третьего рейха были отмечены ярко-красным. Цвет поглотил Европу, пробрался в Азию, запятнал пески Северной Африки.

У Сопротивления было двадцать четыре часа, чтобы это изменить.

Путч – полномасштабная военизированная оккупация Германии, включая аресты высших должностных лиц Рейха и установление нового руководства – должен был пройти быстро. Старое правительство национал-социалистов падёт, а его место займут люди Райнигера всего за одни сутки. В ином случае ведущие умы Национал-социалистической парии – Геринг, Гиммлер, Борман, Геббельс – оправятся от шока после убийства Гитлера, провозгласят нового фюрера и разрушат попытку Райнигера установить военное положение.

Путч не будет означать победу. Но он начнёт войну. Войну, какой мир не знал раньше, – сражения без границ, солдаты без униформ. Войну, которая разрушит кости Рейха изнутри подобно раковой опухоли.

Хенрика смотрела на красную область карты, охваченная водоворотом мыслей о том, что вероятно/возможно/определённо случится, когда…

– Что происходит? – девичий голос прозвучал бы повелительно, не будь он заглушён парой сантиметров крепкой стали. – Кто-то стрелял?

Хенрика посмотрела на дверь. Когда-то она вела в кладовку, где были составлены шкафы с картотекой, метла, лампа с цепочкой и жила пара-тройка пауков. Теперь – с помощью недавно установленной укреплённой двери – в ней ютилась настоящая Адель Вольф (и, возможно, всё та же пара-тройка пауков).

В первые дни заключения материнский инстинкт Хенрики боролся в ней с идеей держать девушку взаперти в комнате без окон. Сострадание исчезло после первых трёх попыток побега. Первой «тюремной камерой» Адель стала старая комната Яэль, но дверь там была деревянной, потребовалось всего двадцать четыре часа, чтобы её выбить. Хенрика поймала девчонку у самого зала пивной и переселила в кладовку. Вторая попытка выбраться на свободу была предпринята, когда Хенрика пыталась протолкнуть ей на завтрак тарелку с хворостом, и Адель удалось вырваться за дверь из армированной стали. В третий раз были выкрученная лампочка, полетевшая прямо в лоб Хенрике, и перевёрнутая тарелка шницелей. Оба нападения ничем не помогли. На щеках польки до сих пор красовались порезы. Адель Вольф с тех пор сидела в темноте. Еду ей стали носить реже.

– Я требую, чтобы мне сказали, что случилось! – Следом за очередным криком послышалось приглушённое БУМ. И ещё одно. И снова.

Каспер, который участвовал в операции по похищению Адель Вольф, посмотрел на сотрясавшуюся дверь: «Хочешь, вколю ей успокоительное?»

Хенрика покачала головой.

– Пусть пинает. Она быстрее сломает пальцы, чем выберется из-за двери.

Судя по звукам, возможность перелома имелась. За первым ударом шли новые, Адель давала двери доблестный отпор.

– Что там происходит?

Взгляд Хенрики переместился к пестрящему помехами экрану, а потом вновь к карте. Хотела бы она знать ответ на этот вопрос, но должно пройти какое-то время, прежде чем первые полноценные новости польются сквозь наушники Йохана и карандаши Бригитты. Прямо сейчас, единственное, что могла сделать Хенрика, – собрать уже известные факты. (Однажды всё это станет историей. Кто-то должен вести записи для книг).