Александр Позин - Мы в дальней разлуке

— Ну-ка, сынки, — обратился к станичникам атаман, — Покажите энтим цирковым, шо казаки тоже не лыком шиты, тоже кой чо умеють.

Казки, все как на подбор кровь с молоком, показали свое мастерство удалого казацкого наездничества. Получилось впечатляюще.

— Пойдет! — скупо оценил их умения хозяин цирка. — Наездникам и коням, конечно, подучиться малость надо будет. По круглой арене — это вам не на манеже строй держать, и не в чистом поле.

Джембаз не спеша раскурил трубку, сделал несколько затяжек и выпустил кольца дыма. Потом показал трубкой на троих самых молодых и статных хлопцев:

— Вот эти. А четвертым пойдет к ним мой. — и он, также как и ранее на казаков, ткнул трубкой в Николая.

Дружный хохот был ответом Джембазу.

— Нешто мужик-лапотник с конем сладить? Нешто супротив силы казачьей справится? — утирая выступившие от смеха слезы, говаривал старый казак. — Мои мальцы сызмальства на коне. И отцы, и деды их. А мужик што? Только что пахать на лошадях-то.

Кровь ударила в лицо Николаю. Он подошел к одному из отобранных казаков, взял под уздцы его коня:

— Ну-ка, дай попробую.

— Попробуй! Сдюжь! — снисходительно ответил казак и осклабился.

Николай лихо вскочил на коня и постарался повторить продемонстрированное казаками. У себя в Васильевке он слыл одним из лучших наездников, да и Дед их с Наталкой натаскал изрядно. У него почти все получилось, хоть и не было в его движениях той легкости и естественности, что присутствовала в каждом казаке, которые словно родились в седле. Но даже и этого оказалось достаточно, чтобы в глазах станичных хлопцев появилось что-то похожее на уважение.

— Ну вот и ладно, сговорились. — говорил Джембаз, ударяя по рукам с атаманом. — К осени в Москву и Петроград поедем, хлопцы твои хоть столичную жизнь увидят, нагуляются, пока в армию не призвали, а то ведь война, сам понимаешь.

— На все воля Господа! — степенно отвечал станичник.

Так цирковая труппа Джембаза пополнилась наездниками, взамен башкир, которые не пожелали отрываться далеко от дома и после тура по Поволжью остались близ родных мест. И это позволило еще более расширить ее репертуар.

Закончилась первая часть гастролей, во время которой цирк-шапито Джембаза проехал по градам и весям Кубани и Дона. После представлений в Юзовке, крае суровых шахтеров и сталеваров, их шапито дало несколько выступлений в Мариуполе, городе, основанном Екатериной II для понтийских греков, и где у Джембаза оказалась масса далеких и близких родичей и просто хороших знакомых. Их угощали, да угощали так, что, в конце концов, Николая стало мутить от кислого греческого вина и пахнущей йодом морской рыбы. И здесь Николай впервые увидал море. Оно было теплое и ласковое, мелкое и кишащее рыбой. Море, по правде сказать, не произвело на него особого впечатления. Волжский уроженец явно отдавал предпочтение могучему водному потоку неспешно, но неотвратимо катившему к морю свои волны. Не бескрайние морские просторы, но широкие просторы великой реки привлекали и манили его натуру.

Больно уязвило Колино самолюбие осознание того факта, что сила его не беспредельна, и что на силу всегда может найтись еще большая сила. Амбалы, мариупольские портовые грузчики, дали форменный бой на цирковой арене Джембазовым атлетам. Первые поединки с местными силачами Николай со товарищи проиграли позорно, вчистую. Пришлось отложить ежевечерние многочисленные возлияния и чревоугодия на ужинах у бесконечных Джембазовых родственников и готовиться к выступлению всерьез. Помогли казаки, с которыми Николай здорово сдружился, обогатив борьбу парня приёмами казацких ухваток [8] Казацкие ухватки — специфичные приёмы кулачного боя донских казаков. . Только ценой невероятного напряжения профессиональные борцы смогли превозмочь местных любителей-самородков с городской пристани. Среди мариупольских амбалов особо выделялся один, чрезвычайно мелкий ростом, коренастый грузчик, которого сдвинуть с места были не способны даже такие гиганты как Джон. Николаю лишь с четвертой попытки удалось бросить коротышку на арену. Джембаз был в полном восторге от коренастонго коротышки и немедленно предложил место в труппе. А Николай, напротив, был уязвлен, хотя он не хотел признаваться себе, что им двигала заурядная ревность, к тому факту, что Джембаз нашел нового любимчика. Но, решив высказать это хозяину труппы, он получил резкую отповедь:

— Плохо же ты меня знаешь, Николай, а то должен был уяснить — для меня любимчиков нет! Интересы дела для меня — прежде всего! Если человек полезен для труппы — он будет выступать! — Джембаз говорил так зло и возбужденно, что кончики его усов осуждающе и возмущенно топорщились в такт его словам. — В тебе сейчас говорит обида и ревность. Но тебе-то, Коля, как раз грех жаловаться. У меня на тебя большие планы! Я ведь хочу сделать из тебя универсала, настоящего циркового артиста. Ты уже выступаешь как атлет и борец, а на выходе акробатический номер и джигитовка. Будут и другие номера, дай срок. К тому же не забывай, что мы, подпольщики, связаны иным служеньем, и это — главное. А ты мелочные счеты затеял.