Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Но мне всегда было любопытно, почему все эти «профессиональные патриоты» (через одного отставные менты, вояки или функционеры из всяких там подростковых клубов) столь хронически не верят в будущее (любое!) своей страны и, так же, как лет тридцать назад, считают, что их обдерут, поимеют, завоюют и пустят голышом под северное сияние?

Оно, конечно, в мире ничего не меняется. Упитанно-мордастые солдаты в глубоких касках и на угловатых танках, которые считают, что их заокеанский фатерлянд превыше всего, и с тупым упорством стремятся подмять под себя и поставить раком всех, кто думает хоть немного иначе, конечно, впечатляют. Только всё это уже было, не раз и не два. И к тому же они явно упустили момент. Сейчас на дворе не 1999-й, и без ядерного оружия уже не получится…

А раз так, их танки сожгут, солдат закопают, а финал, что характерно, опять будет стандартный – какой-нибудь наш, простой как сатиновые трусы соотечественник напишет что-нибудь вроде банального «здесь был Вася» на руинах какого-нибудь серьёзного здания в центре очередной вражеской столицы.

Конечно, если всё начнётся всерьёз, кнопки нажмут, и в дело вступит всё то железо, что сейчас торчит в полях, морях и ракетных шахтах или висит на орбите, доживут до финального акта этой пьесы, мягко говоря, далеко не все, и там и здесь. Но ведь от уменьшения количества победителей результат не меняется. И жалость – это не то чувство, которого сейчас заслуживают наши «потенциальные противники»…

В общем, выпить мне, как обычно, не предложили, да и нечего уже было пить, честно говоря. На меня вообще не обратили никакого внимания, словно я никуда и не уходил.

Поэтому я прошёл в уголок, скинул весь свой завёрнутый в бронежилет арсенал и сумку с пистолетами и золотишком в очень дальновидно оставленную здесь сумку. После чего снял с вешалки и начал натягивать пропахший чужим весельем чёрный пуховик, в очередной раз глядя на висящую на стенке рядом с вешалкой бумажную табличку: «Товарищи! Просьба в кабинете ничего не трогать!!! Здесь всё чужое!» Такие надписи подчинённые (в основе своей выходцы из каких-то особо дальних шкабырских аулов) местного директора, почтенного господина Мудяева, не так давно зачем-то поразвесили практически во всех помещениях музея, но что именно они пытались сказать этим странным текстом, было совершенно непонятно. А спросить об этом прямо народ как-то стеснялся.

Когда я оделся и вышел из музея в сторону дома, унося в сумке ещё хранившее тепло выпущенных в совершенно другом времени пуль оружие, на электронных часах над входом в музей было 23.57.

Намёки Блондинки давали мне надежду на то, что это всё-таки ещё не последняя моя драка в тёмных закоулках времени. А значит, всё не так уж и плохо на сегодняшний день, как пелось в той старой песне.

Конец второй книги