Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

И я не понял, почему она не торопилась стрелять в меня. Просто тормозила или хотела умереть?

Именно поэтому, пока она не отсалютовала мне промеж глаз, я надавил на спуск своей «машинки», проведя короткой очередью из «Стэна», целясь на уровне её бёдер.

При этом ниже пояса хозяйка кабинета была скрыта от меня тумбой стола, и я более-менее видел только часть её правой ноги. Так что я целился фактически в стол.

Автомат нервно запульсировал в руках, от стола брызнули щепки, бокал и бутылка разлетелись вдребезги (в родном отечестве мне подобного окаянства точно не простили бы!), пепел с подноса поднялся неряшливой тучей, но пару раз я всё-таки попал куда надо.

Потому что Савнер, она же Уойб, закричала и повалилась навзничь.

Я рванул к ней. Подозреваю, что видок у меня был ещё тот, как у весьма пошлой, занюханной пародии на Шварца из фильма «Коммандо» – весь в побелке, поверх куртки бронежилет, в руках автомат, ещё два ствола непонятно зачем болтаются за спиной…

Теперь главным было её обезоружить. А будет стрелять – хрен с ним, мой бронежилет, при всём его несовершенстве, пистолетную пулю должен удержать. Лишь бы мне в голову не попала…

Казалось бы, между нами было всего-то шагов пять. Вроде недалеко, можно одолеть в два прыжка, но это только так кажется…

В общем, думайте, что хотите, но я не успел. Да и никто бы, наверное, не успел.

Потому что, пока я бежал от двери до стола, над полом грохнул глухой выстрел. Но, увы, не в меня…

Когда я оказался у стола, хозяйка кабинета лежала лицом вверх, согнув ноги в коленях и широко раскинув руки. Только уже мёртвая.

Я нагнулся над ещё не начавшим остывать телом. Точно, это была нужная мне Брит Савнер. Точь-в-точь как на тех показанных Блондинкой фотографиях. С поправкой на причёску, одежду, цвет волос и прочее.

На её правом виске зияло тёмное входное отверстие от пули, вокруг которого наливался лёгкий пороховой ожог, стеклянные глаза были слегка выпучены – это со стреляющими себе в голову самоубийцами случается сплошь и рядом.

Выходного отверстия не было видно, но на полу под её головой натекала свежая кровь. Похоже, пуля вышла где-то за левым ухом.

Вот ведь гадство! Зараза! Это были самые приличные слова из тех, что в этот момент пришли мне в голову.

Эта дрянь всё-таки успела удрать туда, откуда ещё никто не возвращался. Лишила меня удовольствия поговорить со своей персоной, предпочтя застрелиться…

Это у них здесь что, так принято – предпочитать смерть пленению? И я готов был допустить, что это правда, особенно если вспомнить ту же пресловутую Джин Такаги и её уж слишком экзотическое и кровавое самоубийство посреди той английской пустоши…

А с другой стороны, если хозяйка виллы имела представление о методах работы своих преследователей, должна была понимать, что в живых её, скорее всего, не оставят. То есть самоубийство было вполне продуманным и грамотным ходом с её стороны…

А вот с моей стороны это был явный прокол, и теперь меня за него должны были вздрючить – да я бы и сам себя вздрючил за подобное. Но что тут сделаешь? Ведь всё равно ничего не исправить. Ну нет у меня карманной машины времени, чтобы взять да и отмотать «немного назад». Так или иначе, теперь у гражданки Савнер уже невозможно было ничего спросить…

Я поднял с пола обронённый покойницей пистолет.

Это был ещё один довольно-таки бабский ствол – маузеришка 1920 г., калибра 7,63. Для серьёзной перестрелки ничто, но для того чтобы шмальнуть себе в лоб – самое оно. Минимум пара патронов в его обойме ещё оставалась.

Действуя почти на автомате, я опустил пистолет в сумку.

Посмотрел на частично разлетевшуюся по кабинету кучу пепла. Возникла предельно дурацкая мысль – может быть, собрать пепел для отчётности? А смысл? Не думаю, что моих нанимателей интересовали подобные мелочи…

Я подошёл к открытому сейфу. На самом видном месте его нижней полки лежала горка крупных, тускло-жёлтых, явно золотых монет. Я взял пару и рассмотрел поближе. Мои познания в нумизматике всегда были самыми поверхностными, но, кажется, это были золотые испанские дублоны, отчеканенные года этак до 1868-го. С одной стороны каждой монеты был чей-то царственный профиль, с другой – какой-то хитрый герб с крестом, венком и латинскими буквами. Поразмыслив секунду-другую, я молча сгрёб всю кучку из двенадцати монет в ту же сумку. Думал, что опять делаю это чисто бессознательно, но чуть позже понял – в какой-то момент включилась интуиция, затикали некие «часики» в моей голове.