Оксана Щербатая - Мой отчим - советский пенсионер

Рассказала я Поле и еще одной женщине — Вале, тоже относительно молодой, лет тридцати пяти (мне они обе в тот момент казались древними старушками) о своем невеселом житье-бытье. Женщины меня на смех подняли, обвинили в себялюбии и детскости. Поля, почти высокая, чернявая и худенькая "казачка", — она сказала, что все её предки по обеим линиям — из "казаков" происходят, пояснила, что мне жаловаться не на что, — одна дочь у матери, а как купит отчим дом, — вовсе жизнь начнётся райская: мужа можно искать по собственному выбору. Где это видано, чтобы у девушки восемнадцати лет своя квартира была? Радоваться нужно такому "раскладу"! Вот у неё в доме — тьма народу: мать вдовая, старая, двое детей-подростков бесконечно "тянут" на кино да на мороженое, муж исчез, — то есть бросил без развода, уволился втихаря с работы, и куда делся, — ищи-свищи!.. А она живёт и не горюет, — такая весёлая и жизнелюбивая! Даже в клуб на танцы ходит!

Позже, правда, мне Валя пояснила, что муж Полины недалеко ушел: живет на соседней улице, с бывшей подругой Полининой, деньги шлёт сам по почте, чтобы она на алименты не подавала через суд. Подлый человек оказался… Мне, правда, показалось, что здесь вина еще более на той подруге лежит, — как можно уводить человека из семьи, — это же так дурно!.. Но я же многого не понимаю: сейчас мужчин мало среднего возраста, много их на войне погибло, в плен попало, без вести исчезло, а сколькие вернулись безнадежно больными инвалидами, — война была!.. Даже я немножко войну помню, пусть крохой была. Но то — другой сказ… Брат мой старший, например, в войну без вести пропал, так и не удалось матери его разыскать, сколько лет она искала да надеялась, все связи использовала, — не судьба, значит. Мне мать говорила, что сердце ей подсказывает: жив мой старший брат Вадим, жив!.. Но я своего брата вовсе не помню…

Валя, хрупкая миниатюрная блондиночка, похожая на Дюймовочку из сказки Андерсена, "старая дева", как она себя сама отрекомендовала (но мне показалось, что мужчин она знает и любит, не зря с ней раз другая женщина на почте ругалась, обвиняла Валю в том, что та "мужа уводит да детей сиротит", а Валя лишь смеялась и отрицала все), веселая и выносливая, решила меня взять под свою опеку:

— Понимаешь, Зоя, у тебя есть всё для того, чтобы быть счастливой, а ты только сидишь и ешь себя поедом. Ты на себя посмотри: у тебя волосы — рыжие, королевские, глаза — как луг зеленый, а ты что с собой делаешь? Ты зачем так тщательно укладываешь волосы, словно монашка прилизанная? Ты хоть один завиток выпусти на лоб, да щечки подкрась, что ты такая бледная? И губы надо подкрашивать, — мало ли что там тебе профорг или комсорг скажет, — надо быть красивой, нравиться людям, — тогда и сама счастливее будешь! Вот скажи: мать твоя, наверняка, красится да мажется? А она ведь уже старая! И ничего, помнит о себе…

Я задумалась. Мне всегда казалось, что мама — "взрослая", может делать, что хочет, а я — маленькая, серенькая мышка. Поэтому и одежки мои все напоминали мышиную шкурку, и вот теперь уже сторонние люди мне на это указали. Нужно меняться, и впрямь!.. И вот в один обеденный перерыв "девчата", — так они сами себя называли, — с моего согласия, произвели маленькую революцию в моём облике: напудрили розовой пудрой, подровняли и чуть подкрасили брови, удлинили ресницы смешной щеточкой, которую совали в невозможную сухую тушь, поплевав в нее как следует, накрасили губы красным "кармином", подрумянили, а двум косам, которые я вечно убирала "короной", позволили свободно спадать вдоль щек. Потом сунули под нос зеркальцо: "Смотри!" Я посмотрела, — вздрогнула: лицо мое словно чужим сделалось, яркие краски приобрело, но, одновременно, помолодело благодаря двум озорным косичкам. И похорошела я, почему-то…

— Вот так и ходи! Да купи себе платье нормальное: твоё тебе велико!

— Как же: я его сама выбирала, чтобы движений не сковывало…

— Ты бы еще мешок на себя напялила и подушку под него подложила, чтобы талию обрисовать… Куда твоя мать смотрит? Неужели не видит, что ты — выросла? И туфли нужно купить нормальные, на каблуках, что за стариковский подбор?

— Да у меня есть на шпильках, но на них ходить неудобно. А эти — удобные, в них нога дышит. Мне их бабушка отдала, у неё другие есть…

— Вот-вот: бабушка отдала! — И девчата зашлись в безудержном смехе.

Непонятно почему, но я и сама засмеялась. Над собой смеялась…

Пришла домой, к бабушке, она меня вначале блинчиками усадила потчевать, про день рабочий расспросила, только потом заметила перемены во внешности, заохала, запричитала, что "девочка, оказывается, выросла…" Я ей сказала, что хотела бы приобрести новое модное платье с рукавчиками-"фонариком", с расклешенной юбкой до колена, с рисунком в крупный горох. А еще хочу корсет! Чтобы талию подчеркнуть. Бабушка так смеялась, чуть не упала, сказала, что корсета на меня не сыщешь, такая талия у меня тонкая…