Алекс Коста - Вавилон и Башня

У него получилось! Мукнаил шел по знакомой дороге с почти идеальным асфальтом. Был ли асфальт полностью идеальным или только отчасти, он пока не разобрался. Но деревья вокруг, морковины и все остальное точно было идеальным, как когда-то в его любимом успокоительном образе.

– У-ф-ф-ффф… – выдохнул Мукнаил.

– Вижу, получилось неплохо? – скрипнула Джин.

Мукнаил удивился тому, как она точно угадывает, что он сейчас перед собой видит. Однако не придал этому значения. Сейчас были переживания поважнее.

– Давай что-нибудь новенькое – на хорошо забытое старенькое, – потребовала Джин и, кажется, выдохнула облако дыма прямо ему в лицо. Облако было таким густым, что даже попало в образ Мукнаила.

На горизонте появилось большое облако, из него почти сразу пошел дождь, но быстро закончился, и в небе возникла огромная и очень яркая радуга.

«Как красиво! – одновременно обрадовался, удивился и немного не верил Мукнаил. – Как он мог создать такое невероятное дополнение к своему образу без облака?!»

– Ну ты даешь, парень! – обрадовалась Джин. – Еще пару дней, и обретешь сознание!

– Об-бе-бешь-няние… об-бе-бешь… об-бе… – выдохнул Мукнаил и опять вернулся к дороге, морковинам и радуге. Только теперь он еще дорисовал кое-что посложнее: по кромке леса бежал табун диких лошадей, на солнце их шоколадные спины блестели и переливались.

«Как красиво!» – опять подумал Мукнаил. Его новое сознание нравилось ему все больше.

<���Без географического наименования, 2100-е>

Я взбирался по ступенькам как сумасшедший, коридор за коридором. Даже еще быстрее, чем вчера убегал от мистера Моисея. А все почему? Я решил называть мистера Кхм мистером Моисеем. У меня появился новый друг с настоящим именем! Появился и сразу пропал. И по моей вине тоже. Можно было дать ему еще немного дистиллята, тогда он дотянул бы до бородатых.

Подумав об этом, я сразу почувствовал, как сил стало меньше. Может, я слишком быстро взбирался? А может, в книжке мистера Моисея правильно написано: «Отдай дистиллят, и получишь еще больше дистиллята».

Я сел, достал ополовиненного Ренуара и почти разом выпил все. Да так испугался, что сразу услышал причитания Джин:

– Эй, эй, эй… не надо, не надо, не надо делиться дистиллятом.

– А вот и надо! – почему-то запротестовал я. – Надо!

– Ты что, ты что, ты что? – испугалась Джин. – Как это, как это, как это?

– Потому! Ты стерва, Джин, тебе не понять. Если б я поделился с мистером Моисеем, он бы дошел до бородатых, и вместе мы получили бы гораздо больше дистиллята. Так?

– Это… это… с чего это так?

– С того!

Я решил не продолжать грызню с Джин. Мне и самому не нравились собственные мысли. Вспоминался еще один листок из дурацкой книги мистера Моисея: «…дистиллят непредсказуем». Ну ведь так! Вот выпил я много дистиллята и начал думать про какую-то ерунду. Непредсказуемость и неопределенность! Вот какой он, дистиллят. А что делать с непредсказуемостью и неопределенностью? Бежать вперед, конечно!

– Эх, дубина… – вздохнула Джин, но идти дальше все-таки помогла.

Я взбирался и взбирался. Даже забыл, что можно так быстро двигаться. Помню, когда людям сильно не хватало дистиллята, они начинали все делать очень медленно. Да и я сам, пока у меня были только небольшие запасы Роберта, проходил всего по десять шагов в день. От этого постоянно ругался с Джин. Что еще делать, пока кое-как перетаскиваешь ноги?

С каждым коридором количество лежащих бородатых увеличивалось. Я подошел к одному. Он лежал мирно, сложив руки на груди. Высох так, что даже и не очень попортился. Можно было различить черты лица. Какое-то время я разглядывал его. И даже перестал понимать, он, правда, бородатый или это от большого количества волос и паутины Адама так почудилось. Теперь лицо его показалось мне тонким, совсем не бородатым. А может, это и не парень? А может, это, как это, как это… женщина?

Не знаю, я в таких вопросах плохо разбирался. А у Джин бесполезно спрашивать. Ей все одно, ревность и ненависть. Дай все ей, только ей одной! Дашь – молодец, а иначе, иначе – все! Ты враг навеки. Такая уж Джин.

Тут я понял, что имел в виду мистер Моисей, когда написал в своей книжонке: «…дистиллят у каждого свой».

Я-то раньше думал, это значит, что если у тебя есть дистиллят, то храни его, никогда никому не давай и не оставляй. Это же свой, свой дистиллят!

«Бр-р-р-р-р-р… – отряхнулся я. – Вот что за мысли лезут в голову? Дистиллятом нужно делиться. Бред какой-то. Или что дистиллят у каждого свой. Дистиллят и есть дистиллят. Причем тут свой, чужой? Держи дистиллят при себе и все».