Глеб Исаев: Лис "Удача"

«Может сердце или… Чем они тогда, в древности, болели?»

И тут в его голове возник план: «Где-то я читал? Граф, ети его, Монте-Кристо. Точно, «жмуром» прикинулся, и вплавь, на волю. Увы, не катит, не тот случай.

А может…? Что там сосед вчера говорил? Мол, везуч я… Ну как, и впрямь, по мелочи взяли? Главное — собраться с духом, настроиться. Уж больно одежда у этого Ивана вонючая. Ладно, успеем еще, до утра время есть,» — повеселел Александр.

«В чем же причина столь кардинального перемещения? Могу понять, если бы через стенку там пройти в другую квартиру. Или еще там чего другое, полезное. Но чтобы так… сквозь время. Это вовсе никуда не годится. А не в том ли причина, что зануда-профессор мне весь срок на плешь своими рассказами про старую жизнь капал? Каждый вечер про те времена мусолил. Может, когда я шлем напялил, он, сволочь волшебная, на все эти байки, что в мозгу засели, и сработал? Стремная, конечно, версия, сомнительная. Только ведь, другого объяснения все равно не имеется. А самое главное, никто, кроме меня, с таким не сталкивался. Вот в чем засада. Хотя? Как знать, — он вздохнул и вновь прикрыл глаза. — Конечно, в такой компании особо не подремлешь, а с другой стороны, он, Каин этот, так и так, давным-давно помер, как и все тут».

А утром, едва рассвело, в дверях загремел ключ, и в проеме возникла фигура надзирателя.

— Эй, вставай, лиходей, — пихнул стрелец сонного оборванца. Тот вскинулся и, протирая глаза, уставился на конвойного.

— Рань какая — чего пихать-то? — зевнул арестант, вытирая лицо грязной полой.

— Цыц, огрызок, — привычно ругнулся солдат, толкая обутой в грубый сапог второго задержанного.

— Вставай, пес, кому сказано? — охранник, нагнулся и заглянул в лицо спящему. — Никак, сдох? — простодушно удивился он.

— А ты чего? Неужто не слыхал?

— Так… это, спал я, — растерянно взмахнул ладонями арестант. — Вот истинный крест… Ни сном ни духом не ведаю.

— Ну и пес с ним, — оскалился в щербатой ухмылке стражник. — Забот меньше.

«Да… ну и нравы тут, в прошлом. Суровые, надо сказать, нравы», — вздрогнул переодетый в чужое рванье Лис.

Тело покойного утащили, а через какое-то время пришли за оставшимся в живых арестантом.

— Отзовись, кто таков? — проскрипел наряженный в зелено-серый длиннополый кафтан мордоворот, заглядывая в свиток.

— Осипов, Иван аз есмь. По наговору попал… зряшно… — зачастил, боясь ляпнуть невпопад, Лис.

— Веди этого, — кивнул дьяк конвоиру, отдавая охраннику бумагу. — Да смотри втрое — сам Ванька Каин!

— Смотри, не балуй, — предостерег он, покачивая острой пикой, — живо на вертел угодишь, каторжанная морда…

Санек наклонил голову и торопливо выскочил из каземата.

Миновав кажущийся сейчас в утреннем тумане огромным двор, охранник подвел арестованного к повозке, крепко похожей на собачий ящик, стоящий на больших колесах. Загнав арестанта в будку, конвойный погремел засовом и сел на козлы, рядом с сонным возницей. Экипаж, ведомый чахлой лошаденкой, дернулся и покатился, немилосердно подпрыгивая на булыжной мостовой.

«А не поспешил я? — запоздало подумал Александр, припомнив злорадный голос конвойного. — А ну и впрямь на дыбу?»

Прошло нескольких минут монотонной тряски, как повозка внезапно остановилась. Раздался лихой свист, а следом звук падения.

«Никак охранника замочили? — вскинулся пассажир. — К чему бы?»

Тут дверца кутузки распахнулась и в проеме возникла рыжая бородатая морда.

— Ваня, живой? Где там? Это я, Камчатка, — не сумев разглядеть лица пассажира в темноте экипажа, прохрипел рыжий. — Вылазь. Тикаем. Как стемнеет, под Мост шлепай. Кельдым будет. Там и поручкаемся, — хрипло сообщил освободитель и ринулся прочь.

«Вот, блин, попал, теперь еще и соучастие в «мокрухе» повесят, — расстроился неудачливый путешественник во времени, выглянув на волю. — Но лучше уж так…»

Заметив выпавший из-за отворота мундира лежащего лицом вниз охранника свиток, подхватил его и, отбросив последние сомнения, кинулся в ближайший переулок.

Пробежав несколько сотен метров по узким, загаженным отбросами и золой улицам, то и дело сворачивая в сторону, Александр сообразил, что находится довольно далеко от места чудесного освобождения. Почувствовав себя в относительной безопасности, перешел на шаг.

«Куда занесло и не спросишь, — рассудил беглец, двигаясь вдоль высокой каменной стены. — Но так мыслю… какое бы время ни было, главное — деньги. Вот что, прежде всего, нужно. А дальше будет видно».