Глеб Исаев - Лис Удача

— Погоди, погоди, — не понял Лис, какой еще Елизаветы? Где это мы?

Ты, милок, когда тебя на правеж поведут — все спроведаешь. Ты лучше «слово и дело» кричи, может, поверят, — заржал арестант. — А меня-то не проведешь. Жульман жульмана за версту чует. Только, вот, чей будешь, не разберу. Камчатке не сродник? Нет? Ну да твое дело. Таись, коль желаешь.

— А скоморошить тебе не резон. Так тебе в приказе поверят, что ты памятью трехнулся? Жди. Государя нашего покойного Петра Алексеевича дочки не знать? В ее зимний дворец влез и не знаешь? Смехота. Слобода — оно не Столица, да только и наши спрос вести умеют. Не хуже. С дыбы сам все провоешь, — словоохотливый сосед вдруг замолк и шмыгнул простуженным носом. — А может мене самому на тебя «Слово» крикнуть? — словно в раздумье пробормотал он. — Эх, жаль, одни мы… Ты ж, зараза, в отказ пойдешь. А мне под батоги, да на дыбу не резон. В грудях чего-то нынеча смутно. Боюсь не выдюжу… Так что не боись… Вот в яму привезут, тогда за языком последи… Не ровен час так ляпнешь. Мигом тебя в оборот возьмут… — непонятно, но с явным сожалением, закончил он.

Саня замер, недоверчиво вглядываясь в сумрак подвала: «Что за дичь несет этот, похожий на вурдалака, сосед? А почему в камере лампочки нет? А дальняк где?» Он повертел головой в поисках источника едва различимого света. Маленькое окошко, затянутое частой решеткой, располагалось высоко, под самым потолком. Удача подпрыгнул и, зацепившись за край решетчатого намордника, подтянулся. То, что он увидел, заставило разжать руки. Он рухнул на солому, едва не придавив соседа.

Тот отполз в угол, настороженно глядя на странного сокамерника. А Александр обхватил голову руками, присел на корточки и закачался, тихонько подвывая. Впрочем, отчаяние его вполне можно было понять. Мало того, что попал в тюрьму, да еще неведомо куда. Ну, или, если отбросить все эти невероятности, то просто и незатейливо свихнулся с катушек.

Прошло с полчаса, но ничего не изменилось. Все так же сидел напротив него вонючий арестант. Тихо капала где-то в темноте вода, шумели по каменистой мостовой за окном колеса невидимых экипажей.

«Ну что теперь сделаешь? Может, и вправду, попал. К этой, как ее, к Елизавете. А что? Запросто. Напялил ту шапку железную и в прошлое и провалился. Дико звучит, и быть того не может, только ведь вот он… тать настоящий. Значит, что? Значит, надо опять надеть ее и обратно вернуться, — пришла ему в голову простая идея. — А пока нужно выяснить у соседа побольше. Что тут, да как».

— А что, Ваня, — подвинулся он к соседу. — Ежели признают меня… э, скажем, татем, что сделают?

— Чего? — на секунду задумался Иван. — А… ну, это как водится. Сперва спрос, на дыбу, а ужо после, как водится, в этап, на каторгу. Это коли на правежке не кончишься. Дух не испустишь. Все же не абы куда… в царевы палаты влез, да еще с худым помыслом. А то и в злом умысле на саму наследницу Государеву могут обвинить… Тогда, конечно… в колодки и в Сан-Петербурх, в Тайный приказ, под конвоем. К самому, не к ночи будь помянут, Ушакову…

«А ведь, и правда, как минимум, вором непременно признают, — с досадой вздохнул Лис, — как только мешок найдут, так и сообразят, что к чему. Как говорится, на косвенных уликах, — он снова тяжко вздохнул.

— Эй, Иван, а ты сам словно и не боишься? — решил развеять грусть Александр.

— Эй, милок, — скривился в страшноватой усмешке сокамерник. — Я с малолетства под дыбой хожу… Меня однова с мишкой косолапым к столбу привязали… И все жив. Авось и ныне свезет. Есть у меня примета одна… Да товарищи лихие… Но про то цыц, — Иван покосился на Лиса. — Недаром меня злые языки Каином кличут. Поганое имечко, однако… да я не в обиде. Пусть хоть горшком кличут, — сосед вновь болезненно охнул и потер левую сторону груди. — Лихо мне что-то… Душно… Ладно… Чего там. Утро вечера мудренее, — пробормотал знаменитый разбойник и опустился на свою постель. — Спать давай.

Незаметно в камере стало совсем темно. Кое-как примостившись на осклизлой соломе, Саня задремал. Проснулся он от хрипа, раздающегося из соседнего угла.

— Эй, Иван, ты чего? — прошипел он, вглядываясь в темноту.

Хрип перешел в бульканье и, наконец, затих.

— Этого только не хватало, — растерянно пробормотал Лис. — Припадочный?

Он подобрался к неподвижно лежащему соседу и вгляделся в лицо, искаженное страшной гримасой. — Помер? — охнул Александр и потянулся проверить пульс, но передумал. Осторожно пихнул тело Каина ногой и уже с твердой уверенностью заключил: — Точно, преставился.