Олег Северюхин - Ваше благородие

Из буфета с посудой хозяйка достала две гранёные рюмки на ножках и графинчик с ярко-рубиновой жидкостью. Похоже, настойка либо клюквенная, либо рябиновая.

— За выздоровление, — сказала Марфа Никаноровна и протянула рюмку в мою сторону. Хрустального звона не было, но это оказалась водка на клюкве, крепкая и без химического привкуса. Продуктус натуралес.

Как давно я не ел домашней пищи. Сало с мясными прожилками так и таяло во рту. Щи были наваристые и хорошо протомлённые в печи. На второе была запечённая картошка со сметаной. Вторая рюмочка водки залакировала удовольствие от первой. Затем был чай с вареньем из крыжовника. А вот сейчас, после обеда, хорошо бы закурить сигарету и поблаженствовать.

— Если хотите закурить, то я сейчас принесу, — сказала хозяйка и вышла в свою комнату.

Через пару минут она вернулась, принеся фарфоровую пепельницу, коробку папирос "Дюшес" и спички.

— Я тоже с вами покурю, — сказала женщина, протягивая мне пачку.

Я открыл коробку, предложил папиросу даме, взял себе и прикуривал свою папиросу после дамы.

— А я думал, что вы староверка, кержачка, — сказал я и мы оба засмеялись.

После обеда был объявлен "адмиральский час", который закончился в сумерки. Копившееся напряжение спало и стало легко жить, ощущать себя человеком этого времени, отбросив в сторону заботы того, будущего времени. Всегда надо жить в том времени, какое сейчас на дворе.

Когда я встал, были уже сумерки и на столе стояла керосиновая лампа, а Марфа Никаноровна сидела за столом с гитарой с красным бантом на грифе и перебирала гитарные струны, тихонько напевая:

Увидев меня, хозяйка резко прервала музыку и отложила гитару:

— Сейчас чай будем пить.

Я взял гитару хозяйки и прошёлся по струнам сверху вниз. Она прекрасно звучала и была настроена человеком, явно обладавшим музыкальным слухом. В училище я брал уроки игры на гитаре у моего товарища, который прекрасно владел этим инструментом. За четыре года я довёл уровень владения гитарой до уровня господина Высоцкого, бывшего популярным народным певцом моего времени.

— Я уже слышал этот романс на слова господина Пугачёва в исполнении Вари Паниной, — сказал я, — я попробую продолжить его и если я где-то буду фальшивить, то вы подпойте мне.

Я прокашлялся и постарался подстроиться под ту мелодию, которую играла Марфа Никаноровна, а затем негромко запел:

Мы пели на два голоса и у нас очень здорово получилось. После окончания романса я поаплодировал музыкальным способностям хозяйки.

— Если я не найду работу, то мы сможем вместе с вами выступать с романсами, — сказал я, — и, уверен, общество ответит нам своей благодарностью.

— Фантазёр вы, — засмеялась хозяйка, — давайте чай пить.

После чаепития оставалось примерно два часа личного времени до отхода ко сну. В России тогда ложились очень рано, кроме аристократов, ездивших туда-сюда с визитами и богемной части населения, просыпавшихся сразу после полудня. Остальные вставали очень рано и шли по своим рабочим местам.

Телевизора не было, радио не было, компьютеров и интернета тоже не было. Хотя, в моё время интернета и компьютеров в СССР не было в помине. В мире были, а в СССР не было. Были громоздкие электронно-вычислительные машины, площадью с огромную пятикомнатную квартиру, которые работали на перфокартах и машины чуть поменьше, работавшие на перфолентах. Главными там были перфораторы, которые пробивали дырочки в перфокартах и перфолентах. Мир, как всегда, скаканул вперёд нас лет на тридцать, а мы все кричали, что это мы самые первые, потому что не с чем было сравнивать, так как никто не мог выехать за границу, на страже которой стойко стояли советские пограничники, для которых "Границы СССР священны и неприкосновенны".