Олег Северюхин - Ваше благородие

Марфа Никаноровна, убрав со стола, сидела и лампы и что-то вязала крючком, то ли новую салфетку, то ли кружевные манжеты, то ли воротник для платья сестры милосердия.

Я взял гитару и тихо перебирал струны, наслаждаясь их звучанием и ясно видимой вибрацией в зависимости от силы нажатия. И вдруг мне на память пришла шуточная песня о новобранце на войне.

— Я тут вспомнил одну шуточную песню про медиков и войну, — сказал я, — только она шуточная и поэтому её нужно воспринимать с юмором.

И я запел:

— Что такое Студебеккер? — спросила хозяйка.

— Это американская автомашина, на войне просто незаменима, — сказал я, задумавшись.

Надо поменьше рассказывать людям о том, чего ещё нет у них. Страна православная, в переводе с латинского — ортодоксальная, попы там занимают важное значение и являются государственными служащими идеологического направления. Правящий Синод вообще контролирует деятельность армии, флота, министерств просвещения, юстиции. Есть даже ведомство православного вероисповедания, осуществляющие дискриминацию представителей других конфессий. Я всегда интересовался вопросами истории и имею отдалённое представление, о нравах и порядках дореволюционной России.

— Вы знаете, — сказала Марфа Никаноровна, — мне кажется, что вы человек военный. Военные мотивы постоянно проскальзывают в вашей речи, а офицерская выправка так и прёт. Вы только не обижайтесь на это. Вам нужно будет поступить на военную службу, и вы сразу найдёте себя, возможно, что и вспомните всё, что забыли.

— Да уж, — сказал я, — был такой мудрец Козьма Прутков, так он по поводу военной службы говорил так:

Если хочешь быть красивым, поступи в гусары. Не всякому человеку даже гусарский мундир к лицу. Так что, это палка о двух концах. Человек военный связан присягой, уставами, традициями, распорядком дня, судьбами подчинённых людей. Тут нужно крепко подумать.

— Вам мундир будет к лицу, — сказала хозяйка и стала убирать вязание в корзинку.

Кукушка в часах прокуковала десять раз.

Закончился первый день на свободе.

Проснулся я достаточно рано. Привык спать по восемь часов, вот внутренний будильник и разбудил.

Был седьмой час. Зажёг лампу, стоящую на столе. Оделся, негоже в трусах бегать перед женщиной, сдающей тебе квартиру.

Марфа Никаноровна уже встала и растапливала русскую печь.

— Хлеб я не пеку, покупаю в булочной, а вот для обогрева печка хороша, — разъяснила она мне. — Когда дрова прогорят, кочергой нужно порошить уголья, чтобы они стали мелкими и дождаться, чтобы над ними погасли синенькие огоньки. Это угарный газ, могущий привести к смерти человека. После того, как угольки перестанут светиться, нужно закрыть вьюшку в трубе над печкой. Понятно?

— Так точно, — сказал я и попытался щёлкнуть каблуками несуществующих сапог.

Мы обо засмеялись.

— Я, кажется, придумала, как вас одеть, — сказала хозяйка, — посоветуюсь с Иннокентием Петровичем. Думаю, что вам это понравится.

Завтракали свежим молоком с черным хлебом. Молочница приходила ровно в шесть часов. Обедать буду один.

После завтрака Марфа Никаноровна сняла меня мерки при помощи портновского сантиметра, в том числе и размер ноги.

— Сорок второй размер, — сказал я.

— Да, как раз длина стопы двадцать восемь сантиметров, — сказала МН, я так буду называть её, потому долго писать имя и отчество.

— Откуда вы знаете, что двадцать восемь сантиметров это сорок второй размер? — удивился я.

— Это очень просто, — сказала МН. — Французы придумали, а мы поддержали, размер обувной колодки измерять в штихах. Один штих равен двум третям сантиметра. Двадцать восемь сантиметров делим на две трети. Это двадцать восемь умножаем на три и делим на два. В результате получается сорок два. Это и есть размер обуви.

— Здорово, — изумился я. — Вы просто специалист во всех вопросах.

— Да какой там специалист, сказала МН, — просто знаю немного обо всём. Вы не помните, что ваш Козьма Прутков сказал о специалистах?

— Помню, — засмеялся я, — специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя. А я знаю, что эрудированный человек знает всё о немногом и понемногу обо всём.