Олег Северюхин - Ваше благородие

— Это в столицах так читают, — сказал Иннокентий Петрович, — выходит, что исповедания православного. А по медицине что-нибудь знаете?

— А что, например? — спросил я.

— А вот как простуду быстро вылечить? — спросил доктор.

— Насколько мне известно, — сказал я, — простуду лечить не надо. Замёрзшего человека нужно согреть, напоить горячим чаем с липовым цветом и с малиновым вареньем, и дать ему хорошенько отдохнуть. Если во время сна он вспотеет, то это будет очень хорошо. Лечить нужно последствия простуды, такие как воспаления верхних дыхательных путей, бронхит и ангина. И вообще, простуду лечат семь дней. Если её не лечить, то за неделю она сама проходит.

Последняя сентенция как-то озадачила доктора, и он задумался над шутейным постулатом.

— Вы случайно не врач? — заинтересованно спросил меня Иннокентий Петрович, — откуда вы все это знаете? И почему человека нужно поить с малиновым вареньем, а не с мёдом?

— Можно и с мёдом, — согласился я, — но в малиновом варенье очень много салицилатов, которые являются составной частью ацетилсалициловой кислоты или аспирина, который является болеутоляющим, жаропонижающим и противовоспалительным средством.

— Аспирин — это новый препарат, заграничный и у нас его не так много, в основном в порошках, но из столицы привозят и в таблетках, — сказал доктор, — и он ещё малоизученный.

— Мне кажется, что это лекарство очень перспективное и оно будет применяться при лечении многих болезней, — сказал я. — Некоторые врачи используют отвар коры белой ивы, в которой много салицилатов, но при приёме отвара возникают боли в животе и начинается рвота.

— А, может, вы закончили медицинский университет? — с надеждой спросил Иннокентий Петрович, но я отрицательно покивал ему головой.

К десяти часам пополудни мы закончили все формальности и Иванов-третий, собрав все бумаги и спрятав в карман бутылочку-чернильницу, ушёл в своё присутствие.

Оказалось, что моя кровать стояла в просторном кабинете Иннокентия Петровича, который одновременно был и смотровой комнатой, где вёлся ежедневный приём. А я все думал, что я единственный больной в этой земской больничке.

Марфа Никаноровна принесла китайский столик на ножках и поставила его на кровать прямо передо мной. Это был поздний завтрак человека, который не ел три дня. Кружка с горячим куриным бульоном, белая булка и тёмный чай в фарфоровой кружке.

— Только не кушайте быстро и тщательно прожёвывайте, чтобы не было болей в кишечнике, — предупредила меня сестра милосердия.

Как я ни старался кушать медленно и прожёвывать пищу, но все принесённое я съел в мгновение ока, как собака, и запил все ароматным и сладким чаем.

Еда меня разморила, и я заснул.

Мне снились военные сны. Я даже обрадовался этому, потому что во сне я могу узнать, как меня зовут, откуда и кто я. Безвестность — это очень плохое состояние. Но все курсанты и командиры обращались друг к другу только по воинским званиям, точно так же обращались ко мне. И тут я увидел командира нашего дивизиона по кличке "швабер". Боевой сержант-артиллерист, дошедший со своей пушчёнкой до Берлина, ставший офицером после войны и дослужившийся до полковника уже в наше время. Однажды, когда мы ждали высокую комиссию, он схватил швабру дневального и вымыл то место, которое ему показалось недостаточно вымытым. С тех пор кличка "швабер" к нему прилепилась намертво. Впрочем, офицер должен уметь делать всё и даже показать солдату, как нужно мыть пол, а после этого снимать с солдата семь шкур за плохо вымытый пол. Курсантская форма почти что такая же, как и солдатская, разве что пуговицы блестящие и сапоги хромовые, да ткань на мундире повыше качеством, но четыре года солдатской жизни делали офицера знатоком воинской жизни и его требовательность поддерживала боеспособность армии.

И вот смотрю я, идёт ко мне командир дивизиона. Встал небрежно, чтобы получить замечание за отсутствие строевого вида, а он как рявкнет мне:

— Товарищ, курсант! Вы как стоите перед полковником!

И фамилию мою не назвал.

Подходил я к своим друзьям, которые занимались на спортивной площадке, и никто не называл меня по имени или по фамилии. Сговорились, что ли? Да и я не помнил их фамилий и имён, даже фамилии "швабера не помнил", а должен был.

Проснулся часов около пяти после полудня, как раз за окном сереть стало. Зимний день он короток, а спать после обеда нужно не долго, час-полтора, чтобы не потерять послеобеденную работоспособность. Но вставать всегда ранее пяти часов, потому что после этого времени наступает состояние похмелья ото сна. А у меня был осознанный сон, а не состояние в состоянии полного беспамятства. Главное, что я начал мыслить.