Семён Афанасьев - Доктор 2

«Эсмеральда» оказывается трёхэтажным ресторанным комплексом. Первый этаж совмещён с танцполом, его мы сразу проходим насквозь.

— Второй этаж — банкетные залы, нам на третий, — говорит Лена мне, взлетая впереди меня по ступенькам.

— Я сразу не подумал почему-то, Лен, а ты есть хочешь? — говорю ей в спину, поднимаясь за ней. — Или ты из-за атмосферы сюда?

— И есть хочу. — Кивает она. — И из-за атмосферы. Насчёт поесть, чего-то после разговора с батей опять жор напал. Или Сергеевич меня так ухайдакал?

— С другой стороны, тебе в еде можно не стесняться, — бормочу. — Как говорится, с внешностью всё в порядке.

— А то, — хлопает меня по ладони Лена, входя в зал на третьем этаже.

Отдельные столики расставлены в шахматном порядке на большом расстоянии, видимо, чтоб посетители не мешали друг другу. Мы садимся за стол, на котором уже расставлена чистая посуда и лежат меню.

— Я ничего не буду, я сыт, — говорю Лене, осматриваясь по сторонам. — Если только чаю. А тут и правда уютно!

— Ага. Они этот ресторан в три этапа строили, — рассказывает Лена. — Батя говорил, лет двадцать пять назад тут вообще была окраина города и частный сектор. Стали застраивать многоэтажки. Хозяин участка как-то ресторан продавил и свой участок не продал. Открыл этот ресторан, тогда только первый этаж был. В минус работал год или два, но ни участок не стал уступать, ни бизнес не свернул. Пару лет сам за плитой стоял, семья в зале работала.

— Ух ты. А потом?

— Потом, видимо, третий год был удачным. Батя говорил, как обед — у него тут полный зал всегда был. Тогда. И полиция из райотдела, и таможня с поста возле СВХ, и ещё кто-то, не помню кто. Ну и батина контора… Все в форме. Готовил хорошо и недорого. Через ещё один год он второй этаж достроил. Туда все банкеты вынес. А на первом этаже танцпол в ночную смену сделал — чтоб круглосуточно работать. А ещё через пару лет — вот наш этот третий этаж достроил. Тем, кому тихо надо пообщаться.

— Молодец мужик, уважаю, — качаю головой.

— Да мужик-то молодец, но лет десять назад авария. Вместе с дочкой насмерть… сейчас тут его жена с внуками и зятем рулят. — Не отрываясь от чтения меню, говорит Лена.

— Блин. Не знаю, что и сказать.

— Ага… Ты точно ничего не будешь?

— Чай. Турецкий. Чайник. Всё.

Лена поднимает руку, к нам подходит официант. Лена делает какой-то невообразимый заказ, как будто мы год не ели. Баклажаны, хычины, шашлык, суп, грибы, салат… Официант зачитывает весь список для проверки, кланяется и уходит.

— Ну ты даёшь, — говорю, широко открыв глаза. — Оголодала?

— Да ладно тебе, — смущается Лена. — Тут цены же недорогие. Что не съедают, они в одноразовых контейнерах с собой пакуют. Заодно завтра с едой с утра не надо будет заморачиваться.

— Не знал. В таком разрезе не подумал, — киваю.

В этот момент, проходящая мимо Лены невысокая женщина лет тридцати пяти скользит по Лене взглядом, потом останавливается, разворачивается и разводит руками:

— Ле-е-е-енка?!

Лена оборачивается и тоже удивлённо раскрывает глаза:

— Алия? Привет! А ты тут какими судьбами?

— Да я у вас в командировке, гостиница рядом, вот вышла на ужин. — Останавливается та, кого Лена зовёт Алиёй.

— Ты одна? — экспрессивно берётся за расспросы Лена.

— Да. — Кивает Алия.

Лена затаскивает её к нам за стол, объясняя мне на ходу:

— Дружили раньше, она из второй столицы. — Потом оборачивается к Алие, — а твой где? Он же тебя раньше никуда не отпускал одну?

— Нет больше козла, — радость резко испаряется с лица Алии. Она хмуро продолжает, — свалил. Там у него и ребёнок, оказывается, уже год как есть во второй семье. В общем, слушай…

Вместо тихих посиделок наедине, наш визит в ЭСМЕРАЛЬДУ превращается в псевдо-девичник на троих. Впрочем, Лене это явно идёт на пользу, если говорить об эмоциях.

Сама Алия, ещё вполне нормально выглядящая женщина немного за тридцать, в процессе разговора наоборот становится всё тоскливее и тоскливее. История сводится к тому, что её муж ушёл к другой, женаты они были с восемнадцати, дети почти взрослые, в общем, обычная рутина…

Меня никто не стесняется. В процессе их общения, гора еды, заказанная Леной, незаметно подходит к концу. Ух ты.

На каком-то этапе решаюсь встрять:

— Алия, а вам не кажется, что у вас основная тоска — по собственной вине?

— Это как? — застывает Алия с куском хычины на полпути ко рту.

— Ну вы очень европеизированы по образу жизни: работа, распорядок дня, поездки. Но остались очень восточной по менталитету, второй своей половиной, психикой. У вас мозг живёт в нашем веке, а психика — в прошлом. Только что вот интимной стороны касались, вы безнадёжно в двадцатом веке в этой теме, сами сказали. Если не в девятнадцатом… — Я б не резал правду-матку, если бы она сама только что это при мне не обсуждала. — Вам не кажется, что это противоречие вас и рвёт на две половины?