Владимир Семибратов - Попаданец в юбке. Из инструкторов аэроклуба в лётчики-истребители Великой Отечественной войны [СИ]

— Не стреляйте, товарищи, помогите спуститься, – крикнула Маша. Послышались шаги, к дереву подбежали трое бойцов и, подхватив Машу, помогли ей спуститься на землю.

— Сержант Пилипенко, рядовой Хромов, рядовой Мустафин, – представились они.

— Младший лейтенант Воронина, — Маша достала документы.

— Извините, товарищ младший лейтенант, – виноватым голосом после секундной паузы произнес сержант Пилипенко, возвращая Маше удостоверение.

— Мы-то думали, что это немец, потому и стреляли. Вы как, не ранены?

— Нет, нет, все в порядке, – Маша улыбнулась.

— Тогда пойдемте, здесь недалеко наш санбат стоит, оттуда к своим и уедете.

И действительно, через какие-нибудь 10 минут ходьбы Маша и сопровождающие ее бойцы оказались в расположении укрытого в лесу полевого госпиталя. Здесь у Маши еще раз проверили документы и отправили на медосмотр. Так, на всякий случай, мало ли что. Но все оказалось в порядке. Довольная таким поворотом событий, Маша тут же поинтересовалась возможностью добраться до своего аэродрома. Но с этим пришлось подождать. Весь имеющийся транспорт был занят на перевозке раненых, и места для нее не нашлось, к тому же надвигалась ночь, а плутать по темным дорогам, ища попутные машины – удовольствие не большое. Легко можно заблудиться. Вот поэтому, несмотря на все свои вполне обоснованные опасения отстать от авиаполка в случае очередной смены аэродрома Маша была вынуждена остаться на ночь в полевом госпитале. Утром ее разбудил сержант Пилипенко. В тыл, как раз шла машина. Быстро собравшись, Маша забралась в кузов и, наконец, поехала.

Ехать пришлось долго, несколько раз меняя попутки. В результате до своего аэродрома она добралась только под вечер. На КПП, кроме часового, был как раз майор Зябликов. Увидев Машу, комполка бросился к ней, крепко обнял и поцеловал.

— Машенька, прошептал он, – живая. Но как? Я же сам видел, что у тебя парашют не раскрылся. Сто лет теперь проживешь. Мы ведь на тебя уже похоронку написали.

— Ну это, вы Борис Васильевич, поспешили, – ответила Маша, освобождаясь из объятий своего командира. — А с парашютом у меня все было в порядке. Просто я в затяжной прыжок ушла, чтобы меня, как Федю, в воздухе «мессера» не расстреляли.

— И правильно сделала, — похвалил ее комполка. — Так оно безопаснее. Если бы все, как ты, не только летать умели, но и с парашютом прыгать, потерь было бы меньше.

— А вчера много потеряли? — спросила Маша.

— Семерых, — вздохнул Зябликов. — Вернее теперь уже шестерых, — тут же поправил он себя. — Но это уже не важно. Нас сегодня утром бомбили, причем очень серьезно. Так что все, считай, нет больше полка. В ближайшие день-два отправимся на переформирование и хватит о грустном, пойдем на КП, рапорт напишем, что и как было.

Приказ на переформирование пришел на следующий день, а ближе к вечеру на летное поле, которое к тому времени уже привел в порядок батальон БАО, засыпав воронки от бомб, приземлились транспортные ПС-84 – военный вариант ЛИ-2. Весь оставшийся в живых личный состав потянулся к транспортникам. Маша, прихватив вещмешок, тоже заняла свое место на жесткой скамейке, расположенной вдоль борта самолета. Механик закрыл дверь, транспортник запустил мотор, взлетел и взял курс на юго-восток в направлении Нижнего Новгорода. В этом времени город Горький. Там, как успела узнать Маша, находился авиазавод, производивший истребители ЛаГГ-3, которыми и предполагалось перевооружить их авиаполк после пополнения и переучивания на новые машины.

Перелет длился несколько часов и все порядком устали. Во-первых, сидеть было неудобно, а во-вторых, почти всю дорогу сильно болтало, что Маше было особенно неприятно. Когда летаешь сам, болтанка воспринимается иначе, не так как пассажиром. Да, это не Боинг-747 и не «Тушка», констатировала она. На тех летать намного комфортнее. Особенно на «Боинге» первым классом. Наконец приземлились. На летном поле стояло несколько новеньких ЛаГГов. Все подошли посмотреть поближе. Но часовой, стоящий рядом, отогнал.

— Нет приказа, — безапелляционным тоном заявил он. — Получите допуск к полетам, тогда пропущу, а без приказа – никак.

Пришлось подчиниться. Да и какой может быть полноценный осмотр, когда ночь на дворе. Только и остается ужинать и спать. Так и поступили.

Утром началась учеба. Изучали материальную часть, тактико-технические характеристики и особенности пилотирования ЛаГГ-3 – этих, в общем-то, новых, не особенно конструкционно доведенных машин. Но в принципе ЛаГГ-3, или, как его еще назовут потом «Лакированный Гарантированный Гроб», Маше понравился. По сравнению с другими, как Як-1 и МиГ-3, ЛаГГ-3 имел большую живучесть, которой Як-1 из-за легкости своей конструкции особенно не отличался. И более мощное пулеметно-пушечное вооружение не в пример МиГ-3, вооруженного только пулеметами. На доставшемся Маше ЛаГГ-3 четвертой производственной серии было установлено аж 5 огневых точек. Четыре пулемета, два из которых крупнокалиберные 12,7 мм и 20-миллиметровая пушка. Причем все они были сведены очень близко к центральной оси самолета и, в случае ведения залпового огня, его сила должна была быть просто сокрушительной. А уж насколько, Маша совсем недавно убедилась на собственном опыте, после того, как её «ишачка» из всех стволов атаковал 110-й «Мессершмитт». Если бы не мотор воздушного охлаждения, который на И-16 защищал летчика при лобовой атаке не хуже брони, ей пришлось бы плохо. Но вот теперь она по вооружению с «мессерами» на равных, если не сказать больше, а стало быть, это еще вопрос – кто кого в гроб загонит.