Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-2. Новый Вавилон

— А, поскольку советский нагод-тгуженник не испытывает вгажды ни к какому другому нагоду, а, напротив, пгеисполнен самым искгенним бгатским интегнационализмом ко всем пголетагиям вне зависимости от цвета кожи и глаз, боевые когабли ему тепегь без надобности, — продолжал, все сильнее распаляясь, Триглистер. Подумать только, а ведь принято считать бухгалтеров сухарями! Ну вот, пожалуйста, я повстречал исключение из правила. Вне сомнений, в душе Триглистера дремал прирожденный оратор и даже трибун. И он — пробудился…

— То есть, надобность в кгейсегах, бгоненосцах и линкогах в скогом вгемени отпадет, только спегва мы добьём импегиалистических хищников. А как пгикончим эту сгань, тогда и все пгочие, с позволения сказать, мечи, опегативно пегекуем на огала. Газом выведем из состава флотов, и в магтены их целыми эскадгами! Или на нужды детских домов пегеделаем! Стоп, нет, детдомов у нас тоже не будет, для сиготок вгагов нагода, разве что, значит, детишкам в пионеглагегя отдадим… — смахнув очки, Триглистер энергично протер линзы, как делал всегда, когда нервничал. — Вот чего у нас будет — кугы не клюют, так это — газного пгофиля лагегей…

— То-то артиллерийского вооружения не видать, — молвил я, чтобы поддержать разговор. Во-первых, из-за его дурацкого произношения, я понимал далеко не все из того, о чем он говорил. Во-вторых, мне откровенно не нравился общий смысл, который я все же улавливал. То есть, смысл вроде как был ничего, но у меня имелись некоторые сомнения в искренности собеседника.

— Вегно, пушечки сняты, — кивнул счетовод. — Но, если, как в геволюционной песне поется, где-то снова ггянет гом, если только какой пговокатог и извегг вздумает нам уггожать, их быстгенько обгатно пгикгутят. Без пгоблем. Мы — судно мигное, но… — Триглистер взял многозначительную паузу.

— М-да… — протянул я.

— Вас что-то явно тгевожит, товагищ? — насторожился Триглистер. Я вздрогнул. Меня еще никто никогда не называл товарищем. Попробовал этот термин на вкус. Вроде как ничего…

— Да нет, все в полном порядке, — заверил я, решив увести разговор в сторону. — Просто я привык больше полагаться в путешествиях на вьючных животных и собственные ноги. А тут — целое судно, да еще и с экипажем…

— А вот и пгивыкайте к хогошему, догогой товарищ Офсет, — сделавшись, хоть к ране прикладывай, Триглистер чисто по-приятельски потрепал меня по плечу. — Во все пгошлые газы, котогые вам вспоминать тяжело, вы были один на один с пгигодой, как пегст. Никто за вас не вступался, никто не выгучал из беды. Тепегь же с вами — вся неоглядная Советская стгана! — улыбка бухгалтера сделалась до ушей. — Забудьте пго погочный западный индивидуализм! Вся мощь нагодной габоче-кгестьянской власти за нашими спинами, уже ощущаете ее сильное дыхание затылком, не пгавда ли, сэг?!

— Ну, быть может… — уклончиво обронил я, аллегория не пришлась мне по вкусу.

— Эта власть уже пгедоставила в ваше гаспогяжение пгекрасный когабль с такими оглами на богту, что лицом в ггязь не удагят, в случае чего, уж будьте благонадежны. Зачем же, спгашивается, на мулах тгястись, волдыги, сами в кугсе где, наживать?! Отпгавимся с ветегком, как коголи, кгоме того, на гогбе ничего тащить не пгидется, все обогудование пгеспокойно доставят в тгюме.

Так-то оно так, — подумалось мне. Не то, чтобы я опасался, будто эсминец, а это, как ни крути, морской корабль с приличной, рассчитанной на океанскую качку осадкой, не сумеет подняться достаточно высоко по Мадейре, а затем и Маморе. Хотя и вероятностью, что он сядет на мель, я бы пренебрегать не стал. Далеко не все притоки Амазонки остаются полноводными в сухой сезон, следовательно, небезопасны для судоходства. Об отмелях и прочих неприятных сюрпризах вроде перекатов и полузатопленных пней, способных легко распороть самое прочное стальное днище, тоже забывать не следовало. О суровом нраве Маморе ходит много легенд, одна мрачнее другой. Я не раз выслушивал их от плавающих по Амазонке матросов. Представь себе, милая, по утру над рекой стелется туман, в котором напороться на невидимое препятствие — проще пареной репы. И вот, колесный пароходик уже тонет, заваливаясь на борт. А в воде пираньи с кайманами тут как тут, как же им отказать себе в удовольствии и не полакомиться легкой добычей?! Ну а какая еще добыча из застигнутых врасплох и перепуганных насмерть пассажиров…

И все же, отнюдь не трудности, связанные с навигацией и тому подобное, тревожили меня в первую очередь. Не знаю, как мне не пришло этого в голову прежде? И, лишь наблюдая за стремительно приближающимся катером, я по-особенному остро осознал, сколь нелепо выглядит вся затеянная нами операция. Право слово, Огненноголовые Хранители доверили мне свою сокровенную тайну. И вот я, вместо того, чтобы свято хранить ее, превратил всю свою жизнь в непрерывный и к тому же бессмысленный штурм этого удивительного места. Сначала явился к Колыбели сам, затем притащил с собой Поля Шпильмана, чтобы этот неисправимый романтик заплатил за мое ослиное упрямство головой. Так мне показалось мало этого, и я готов объявиться у Колыбели с боевым кораблем, вооруженным пушками, пулеметами, минами и, черт мраксистов знает, чем еще…