Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-2. Новый Вавилон

— Конгениально, — никак не мог уняться папочка.

— Но ведь сработало. Ты пойми, Марго, это твоему поколению — смешно, а ведь для мраксистов первой волны товарищ Вабанк был не каким-то там паршивым работодателем. Он для них был кем-то вроде бога…

— Молохом, — вставил Мишель саркастически.

— Сам ты — Молох. Видишь ли, Марго, Россия при царях была патриархальной страной. Русское общество было сословным, считай, кастовым, влияние церкви было велико. Знаешь, что говорили мои русские предки, когда приходила пора помирать? За веру, царя и отечество! И это были — не пустые слова, причем, вовсе не потому, что их, в качестве девиза, отчеканили на гербе прямо там, где позже мраксисты прилепили свой призыв к пролетариям — объединяться…

Я пожала плечами, потому что ничего не смыслила в этих тонкостях.

— Выходя на поле брани, русский солдат не боялся ни шрапнели, ни штыка, зная, что у него нет ничего своего. Его жизнь принадлежала Отечеству, тело царю, а душа — богу. Да и в мирное время, по большому счету, краеугольным камнем России служила триада Самодержавие-Православие-Народность, хоть и говорят, этот слоган выдумал для императора Николая граф Уваров. Ничего он не выдумывал, просто сформулировал суть сложившейся идеологической модели, заложенной в генах на уровне одного из важнейших поведенческих архетипов. И, это работало, пускай, и не без изъянов, по мере того, как окружавший Россию мир эволюционировал. Вабанк же имел достаточно дерзости, чтобы безжалостно разрушить складывавшуюся веками модель. Единым махом уничтожить все, начиная с царской власти, по сути, не слишком-то отличавшейся от власти фараонов, и кончая религией, обеспечивавшей ее легитимностью. Ну и народность, разумеется, с ними заодно, поскольку сам был инородцем, и опирался, кстати, на таковых. На латышей, евреев и даже китайских интернационалистов…

— Ну, началось, — проворчал Мишель недовольно.

— Но, одно дело — снести до основания дом, и совершенно иное — построить новый, надежный и пригодный для жилья. В особенности, когда речь — о такой неоглядно большой стройплощадке, как Россия. Я не уверен, будто у Ильича был идеальный план строительства, но у его соратников, я тебе гарантию даю, не было вообще никакого, поскольку, все эти бредовые теории вроде Педикюрной революции, ну совершенно никуда не годились с практической стороны. К тому же, Вабанк был гением и умел импровизировать. Он, если хочешь, обладал чем-то вроде дьявольского чутья, чем не мог похвастать ни один из его приспешников. Поэтому, хоть они порой и препирались с вождем по мелочам, на практике привыкли слепо доверять ему, надеясь, как бы им не приходилось туго, он обязательно что-нибудь придумает. Вот и представь их ужас, когда его внезапно не стало. Это все равно как на корабле, откуда, первая же штормовая волна, смахнула за борт капитана…

— Но ведь он был не единственным офицером на мостике?

— Остальные — не стоили его ногтя. В первую очередь, потому, что, сковырнув самодержавие и обещав множество радикальных перемен к лучшему, не сподобились предложить вменяемого механизма преемственности власти. Его, понятно, и быть не могло, поскольку, сама власть была навязана насильственным путем по ходу сопровождавшейся большими жестокостями гражданской войны и, по сути, вплоть до своего перерождения в девяносто первом, оставалась террористической диктатурой. В итоге, будучи хозяевами положения в стране, мраксистские лидеры, одновременно, превратились в заложников. Никто из них не тянул на безоговорочного вожака. Никто не мог попрощаться и уйти на покой. Это были те самые пауки из старой поговорки, которых обстоятельства заперли в банку. Вдобавок ко всему, на каждом из них была большая кровь, они же не разменивались по мелочам в гражданскую, а, наоборот, приучились лить ее, аки воду. Это считалось у них в порядке вещей. И, самые прозорливые прекрасно понимали: дальше крови будет только больше, по крайней мере, пока все не устаканится, она будет литься рекой. И, люди вроде Дрезинского или пониже рангом, например, ваш бывший сосед Ян Педерс, думали, что всего этого можно было бы избежать, не умри товарищ Вабанк в двадцать четвертом… Уж поверь, для таких, как Дрезинский с Педерсом, усопший вождь был все равно — что распятый римлянами Спаситель для апостолов…

— Ну ты хватил! — поджал губы Мишель. Не без оснований опасаясь, как бы они не затеяли долгий и занудный спор, я решила экстренно поменять тему.