Игорь Валериев - Личник [litres]

В лоб бандитам ударили ещё шесть ручных пулемётов, а также спешившиеся два взвода казаков. Третий взвод, заходивший верхами по китайскому берегу во фланг нападавшим разбойникам, остался без работы. Им осталось только гоняться за отдельными оставшимися живыми бандитами. Кинжальный огонь пулемётов не оставил никаких шансов хунхузам.

Были и ещё схватки, но из крупных, с применением такого количества пулемётов, тот бой был единственным, но он оставил глубокий след в мозгах моих казаков и офицеров сотни. Впервые на практике они увидели, что может натворить плотный пулемётный огонь. И только после этого боя, где у нас было всего четверо раненых, убедились, насколько эффективно новое оружие.

В общем, за ту бойню и другие подвиги сотни и пулемётной команды отличившиеся были награждены и отпущены в краткосрочные отпуска. Вот вчера после молебна во вновь отстроенном трактире дядьки Петро Селевёрстова была организована грандиозная пьянка, на которой главными героями были я с братами. Мне за зимнюю кампанию против хунхузов капнул орден Станислава второй степени. Генерал-губернатор постарался. Браты получили медали «За храбрость», кому какая шла по очередности. Пулемёты в сотне первыми освоили они, и большинство побитых хунхузов было на их совести.

А гуляла вчера, по-моему, вся станица. Головушка сегодня болела сильно-сильно. Где-то с середины нежданного праздника каждый из стариков захотел чокнуться посудой с Тимохой Алениным, которого он «ещё вот таким мальцом помнил», а кто «и лозой по заднице охаживал» за проказы. За стариками потянулись другие станичники. А дальше те клетки головного мозга, которые не хотели пить, умерли первыми.

Я налил в стакан ещё граммов пятьдесят водки, выпил, закусил.

– Вот такие вот дела, дорогие родственники, – вслух произнёс я, благо никого рядом на кладбище не было. – Стал я, деда, офицером, как ты и хотел. Полную грудь орденов уже нахватать успел. Казаков новому бою учу с новым оружием. Браты в двадцать лет наградами увешаны. Слава о станице Черняева и её бойцах по всему Приамурью разлетелась. Только похвастаться не перед кем. Пришёл сегодня к вам, рассказать. Жалко, вы мою Дарьюшку не видели. Она бы вам понравилась. А может быть, вы там встретились?! Это было бы хорошо.

Я налил ещё граммов пятьдесят в стакан, а оставшуюся водку вылил на могилы и положил на них по яйцу. Посидел минут пять, вспоминая события после моего попадания в это тело. Закончив воспоминания и мысленный разговор с дедом Афанасием, выпил водку, закусив остатками хлеба и сала, после чего сложил в сумку пустую бутылку, стакан и тряпицу. Поднявшись с лавки, поклонился могилам и перекрестился.

– Ну что же, вот и свиделись. Перед отъездом ещё раз навещу. А вот когда следующий раз приду, даже и не знаю. Дядька Петро, как и обещал, следит за вашими могилами. Он и его семья теперь тоже мне родными стали. В общем, всё у меня хорошо. Даст бог, в следующем году в академию поступлю, окончу её и опять сюда вернусь. Ну, мне пора. Спасибо, вам. Хоть здесь можно откровенно поговорить.

Я ещё раз перекрестился и направился на выход с кладбища. Через несколько минут был в доме, который когда-то для меня был построен. Его я отписал Селевёрстовым, но на время отпуска его предоставили мне и Ромке, который ночевать так и не пришёл. Где-то загулял, лишь бы голова или головка не пострадали.

Сняв китель и аккуратно повесив его на вешалку, я двинулся в кухню-закуток. Сдвинув у печи в сторону заслонку, я потянул носом восхитительный запах пищи, приготовленной в русской печке. Выпитые двести граммов почти без закуски срочно требовали плотной пищи и лучше всего щей. Вчера снохи семейства Селевёрстовых навели в доме порядок и приготовили в печи кучу вкусняшек.

Взяв в руки ухват, вытащил чугунок с ещё горячими щами. Налив супа в тарелку, отрезал хлеба и, разложив всё это на столе в комнате, хотел приступить к приёму пищи, но в этот момент заскрипела входная дверь, и в комнату ввалился дядька Петро. Перекрестившись на образа в красном углу, дядька произнёс:

– Приятного аппетита, Тимофей Васильевич, а я вот проведать пришёл, как чувствуешь себя.

– Проходи, дядька Петро. Щи будешь?! Лучшее лекарство с похмелья.

Селевёрстов осмотрел стол и озадаченно произнёс:

– Боюсь, без водочки щи не помогут.

– Извини, дядька Петро, но ту бутылку, которую вчера взял у тебя в магазине, я сейчас на кладбище на помин пустил. Вчера как-то всё бегом получилось. Вот с утра и сходил поговорить с родителями да дедом.