Далия Трускиновская - Испытание

Туда, где, нагулявшись вволю и крылья разметав по полю, под утро улеглась пурга…

Туда, где лёгкие снега покрыли топкие луга!..

Кружит дорога по лесам, выводит к хутору, а там встречает зимние рассветы кавалерийская семья — подружка Инга, две Иветты, Ян, Дзинтра, Рудите и я.

Примчусь туда издалека, где ждут доверчивые кони, чтоб я у двери денника явилась — с хлебом на ладони.

Ледком затянуто стекло в неровном маленьком окошке… Подсыплю им овса немножко, найду потёртое седло.

А хочешь — вместе, вдоль реки, по лугу, наперегонки? И в ослепительный простор глядеть из-под руки?..

(Ты пройдёшь на тропе лесной испытание белизной, испытание чистотой, испытание простотой. Что откроется — неизвестно, но скажи — на пределе честно ты пройдёшь по снежному краю? Не обманешь?

Тогда — впускаю).

Мы мчались в зимние леса плечом к плечу, глаза в глаза, но я дорог не узнавала — я здесь ни разу не бывала…

— Эй, Санька, ты чего с конём забрёл в какой-то бурелом?

— Решил на файф-о-клок к медведям!

— Вперёд! Куда-нибудь приедем…

Но вечер ранней синевой густел, темнел над головой… Где же это мы с тобой?..

Тяжело ступают кони то по снегу, то по льду, снег хватая на ходу, удилами звеня. Грею пальцы и ладони я о холку коня. И снисходит пониманье на меня…

…и снисходит пониманье, озаренье, узнаванье — эту странную дорогу в буераках, наугад, проложил один отряд…

Как же раньше не сумела, как же раньше не посмела я забвенье превозмочь?

Этой тропкой, дальним лугом, да опушкой лесной, вечнобелой белизной партизаны друг за другом проезжают, что ни ночь…

…проезжают, что ни ночь, после той же злой метели, с тем же выраженьем глаз, из-за той же старой ели появляясь каждый раз. То ли черновик легенды без начал и без концов, то ль сумбурной киноленты бесконечное кольцо. Повторяются моменты, повторяются слова — раз, и два, и двести два…

Цепь времён разъединилась. Сумасшедшее одно сквозь столетья укатилось одинокое звено, и вращается оно, и летит из света в тень, и летит на свет обратно день один невероятный, повторяющийся день — черновик моей легенды без начал и без концов, невозможной киноленты неизменное кольцо…

Погляди-ка мне в лицо!

Ну?..

— Санька, едем на войну? Санька, за ночь мы доскачем в партизанские края!

— Ты рехнулась, не иначе, птичка-ласточка моя. Брось нелепые затеи.

— Но не мы ль с тобой хотели испытать хоть раз в бою дружбу-преданность свою! Свистом стали и свинца, памятью сквозь поколенья приближается мгновенье — прыгнем в паузу кольца!

— Романтические чары? Слышу я издалека настоящие удары настоящего клинка…

— Ты не бойся — я с тобою! Ты не сдерживай коня. Я в бою тебя прикрою — ты прикроешь меня. Санька, быть сегодня бою… Нашу дружбу — не убить. Бою — быть, бою — быть!

Ты молчишь. Ты брови сдвинул. Искры в русых волосах. Если б ты меня покинул в зачарованных лесах… Не покинешь! Хмуро глянешь, но — за мной, и не отстанешь.

И душа живёт полётом, и за ближним поворотом разрезает время та невозможная черта.

Мы — из другого племени. Мы из другого времени на расплывчатый свет костра вышли из темени. Ментики. Палаши. Кивера. Ташка у стремени.

Снежной пылью дыша, захлебнулась душа! Синим-синим утром зимним оседлай гнедаша. Дьявол, морду дерёт, удила не берёт, глазом косит, воли просит, берегись — удерёт! Но шагает по льду за тобой в поводу, не обманет — партизанит в раздвенадцатом году!

На заре от костра поднимайся — пора! Едем строем, в ряд по трое, голубые кивера… Третий месяц, гнедой, партизаним с тобой. Снежным полем, да раздольем, да галопом бы в бой!

— Погляди — там что, огни?

— Серж, ты стремя подтяни…

— Чёрт побрал бы эту ветку!

— Смёрзлись, к дьяволу, ремни…

— Братцы, кто ходил в разведку, — скоро ль? На сердце тоска!

— Спой, Николенька, пока!

Кони — шагом, след в след. Запевает корнет.

— Ах, я уже не маленький, нет силы дома жить! Ах, отпустите, маменька, Отчизне послужить! На марше не отстану я, не побоюсь клинка! Лихим корнетом стану я Ахтырского полка. Ах, отпустите же, мой свет, не то и сам уйду! Мы все — бойцы в шестнадцать лет в двенадцатом году. И я в победные бои помчусь издалека, а рядом — сверстники мои Ахтырского полка, и не удержишь нипочём, лишь вихрем пыль взмело! Гусарский ментик за плечом, как синее крыло… Грозою затуманены военной рубежи — так отпустите ж, маменька, Отчизне послужить!.. Благословите, маменька, Отчизне послужить…