Сергей Григоров - Иллюзия реальности [СИ]

— Что сказал — останется только между мной и им, — твердо ответил советник. После непродолжительно паузы добавил: — Считайте, он мимоходом выразил озабоченность безопасностью экспедиции. А затем задал риторический вопрос о ее целесообразности, что вынуждает ускорить ее подготовку.

Видя недоумение собеседника, Шоанар счел нужным пояснить:

— Скажите, вам в детстве не случалось заставлять себя забегать в неосвещенную комнату только для того, чтобы еще разочек пережить страх темноты?

— Ну, мои детские фобии здесь ни при чем… Я, кажется, понимаю, что вы хотели сказать: нельзя идти против человеческой природы. Возможность дерзать — одно из главных наших качеств. Новый полет к Шару необходим хотя бы только потому, что возникли опасения в его благополучном исходе, — Ник Улин глубоко задумался.

Разговор застопорился, и Шоанар поднялся для прощального рукопожатия.

— Понравилась ли вам Ремита? Надеюсь, вас, как нашего уважаемого гостя, принимали с должным радушием?

— Я не жалею о времени пребывания здесь. Очень интересная планета, приветливые и уверенные в себе люди.

— Все же, мне кажется, вы что-то не договариваете, не так ли? Мне показалось, что вам было неприятно упоминание об Ирии. Это так?

— У меня сложное отношение не только к новым рукотворным мирам, но и ко всей космической деятельности Содружества.

— ?

— Помните скандальное заявление Уренара о том, что изобретение алфавита в конечном счете затормозило прогресс человечества? Альтернативное направление — письменность, основанная на языке символов, преемница древнейших рисунков, пиктограмм — не выдержала конкуренции, оказалась заброшенной. В результате было нарушено равновесие между развитием нашего образного и логического мышления. Это отразилось даже на физическом строении человека — левое полушарие мозга, специализирующееся на выполнении простейших действий, логических и математических, стало подавлять правое, оперирующее сложными, образными понятиями. Возможно, мы уже навсегда ушли с равновесного пути эволюции мышления. По моим представлениям, примерно такая же картина с нашей безудержной космической экспансией: вместо того, чтобы сосредоточиться на изучении своего внутреннего мира, человек впустую тратит силы и время на исследования дальних созвездий и освоение новых планет.

— Впустую, говорите? — с внешне безучастным видом спросил советник. — Интересно было бы узнать, каким образом удалось бы на бедной нашей крошечной матушке Земле достичь благоденствия всех человеческих рас и народов со всеми естественно присущими им предпочтениями и антипатиями.

Ник Улин, вздрогнув, промолчал.

— Как известно, степень любви к соседу с иными привычками и взглядами на жизнь пропорциональна расстоянию до него, — начал дожимать собеседника Шоанар. — Гармонизация общественных отношений в Галактическом Содружестве оказалась возможной благодаря тому, что потенциальные недоразумения между различными общинами были приглушены гигантскими межзвездными расстояниями. Вы согласны?

Ник Улин неопределенно пожал плечами.

— Мы, квартарцы, пошли иным путем, — сказал он, — и сотворили гармонию за счет близости людей и исключения всякой дискриминации во взаимоотношениях.

Шоанар хотел было возразить, но в свою очередь промолчал. После необходимой паузы сказал:

— Но давайте не будем хвататься за краеугольные, как говорится, камни, чтобы не надорваться. Не будем переубеждать друг друга и спорить по основополагающим, мировоззренческим вопросам. Значит, вы противник самого существования Ирия? К счастью, немногие в наше время разделяют вашу точку зрения.

— Почему — противник? Мне он не мешает. Глупо бороться с уже наличествующими материальными сущностями. Я всего лишь призываю не зацикливаться на исследовании вещного мира, а обратить взор внутрь себя.

Шоанар опять помолчал, и по его виду было не ясно, разделяет он или нет мнение своего собеседника. После некоторой паузы он спросил:

— Что больше всего вас поразило на Ремите?

Ник Улин смутился.

— Вы можете быть со мной откровенны, — подбодрил его советник.

— Гм… больше всего, наверное, обилие портретов, скульптур и… этих вот штуковин, — Ник Улин показал на бюст императора, стоящий на углу обширного стола советника.

С загадочной улыбкой Шоанар подошел к бюсту Олмира, зажег ароматические свечи и застыл, полуотвернувшись от собеседника. То ли молился, то ли глубоко задумался о чем-то чрезвычайно важном.