Семён Афанасьев - Доктор 5

Вместо них, утром мелькнул Бахтин. Подошёл, поглазел на обстановку, поржал, перебросился парой слов, оставил пачку печенья со словами «сухпай» и потопал на работу.

А в обед, достаточно неожиданно для меня, появились Кеша и Гао.

Гао поздоровался и пошёл по периметру площади, с интересом глядя по сторонам и прислушиваясь к разговорам.

А Кеша извлёк из недр заплечного рюкзачка раскладной стул, установил его рядом со мной, приземлился на него и, достав бутылку пепси, мечтательно уставился в сторону горизонта.

— Ну что, ты как тут? — вопрошает Кеша со своей мини-табуретки после того, как мы отхлопываем друг друга по спине, здороваясь.

— Да вот, как собирался… — оглядываюсь по сторонам, поскольку несколько человек из толпящихся, при виде Кеши, технично перемещаются поближе и явно прислушиваются к нашему разговору. — Начинание неожиданно отозвалось…

Я очень хорошо помню несколько правил, оговоренных Кешей с самого начала. В первую очередь, никаких функциональных разговоров в общественных местах не вести, планы вслух не обсуждать, реальных намерений не выказывать (не знаю, кого это обманет, но Кеша был очень настойчив в этой просьбе).

— Нормальное начинание, — смеётся в ответ Кеша, прихлёбывая пепси. — Смотрели с Гао вчера серию роликов, тебя тут с кучи ракурсов снимают. Все подряд снимают, кстати! В том числе наши, но из чуть другого сектора…

— Не пострадаешь? Что со мной тут? — деликатно интересуюсь обстановкой.

— Пофиг, — пренебрежительно отмахивается Кеша. — Мне давеча орден вручили, за закрытыми дверями. За те две гранаты. Так что, я на коне — дальше пенсии не отправят. А ЯньАнь как раз выступает за мою скорейшую пенсию.

— Что решил в итоге? «Туда» или «сюда»? — видимо, наш разговор максимально нейтрален, поскольку Кеша не делает никаких условных знаков о смене тематики.

— Пока не решал. — Качает головой Кеша, продолжая пить пепси. — Ещё не всё определилось. С обеих сторон. Пока время есть, плюс мои не против, — он выделяет кое-что интонацией, многозначительно прикрывая веки, — я тут с тобой постою денёк. Заодно, если кто-то из наших к тебе сегодня подгребать будет, пусть попробуют меня заболтать. Тебе, кстати, просили передать! — Кеша делает вид, что оглядывается по сторонам, и поднимает незаметно вверх большой палец. — Твои плюшки будут не сейчас, а когда эта вся ботва рассосётся. Там со складами и с арсеналом вояк не пойми что, ты фигурируешь; в общем, никто не хочет поднимать тему…

Я не до конца понимаю, о чём речь, но подчиняясь Кешиным знакам, дисциплинированно киваю и не перебиваю. Изображая полное согласие.

— А то мы друг друга внутри конторы не поймём, если что, — продолжает Кеша. — Начни тебе плюшки сейчас выдавать. Получается, один сектор награждает того, кто мочит второй сектор…

— Тут скорее наоборот, — я в недоумении от его текста, но говорю, что думаю. — Тут скорее не я сектор. А сектор меня. Пытался…

— О чём и речь! — салютует полупустой бутылкой Кеша. — А пенсии я, если что, и сам сейчас обрадуюсь. Родине не должен. У завода задачи по профилю есть. Зарплата, как догадываешься, в разы. Плюс детей, Яна говорит, надо срочно…

Какое-то время мы так и перебрасываемся ничего не значащими (по большей части) общими фразами, пока Гао не оканчивает обход площади и не присоединяется к нам, держа в руках три пакета всё с тем же лавашом с гонконгской курицей:

— Возьмите! Настоящая китайская еда, очень вкусно!

Мы переглядываемся с Кешей и прыскаем, вспоминая кое-что из личного прошлого.

За некоторое время до этого.

Что у полиции возникли затыки в одном из стандартных, но не афишируемых простому народу алгоритмов, в Конторе стало известно чуть не в режиме реального времени, от собственного же мониторинга. Парень с лозунгами продолжал смущать общественность своим пребыванием на площади и нетривиальными заявлениями. Включающими невысказанные, но откровенные, претензии к одному из подразделений Комитета.

Прокуратура, в лице достаточно серьёзных лиц, эти претензии поддержала, в лице серии запросов как от военного прокурора, так и от Бахтина, имевшего весьма определённую репутацию и не имевшего рычагов давления на себя (поскольку ни взяток не брал, ни законов не нарушал. А как было бы хорошо…).

Помимо скверного характера, в Комитете Бахтин был нелюбим ещё и за при**зденную поговорку собственного сочинения: «Честного человека зацепить будет нечем!»