Павел Иванов - Грани веков [СИ]

— Будут тебе стрельцы, Яган, — грустно улыбнулся Федор. — Вот и они!

Действительно, в залу, в сопровождении солдат, уже входил воевода, имени которого Коган не помнил — его назначили совсем недавно.

— Вот, Яган, — сказал Федор. — Это — воевода Василий Голицын…

Воевода ухмыльнулся и сделал шаг навстречу царю.

— Здрав будь, государь! — сказал он.

В ту же секунду Коган насторожился — он услышал шум, доносящийся из коридора.

— Государь! — позвал он, но, в следующий миг, удар кулака отшвырнул его от двери.

— Вот они! — прокричал над ним чей-то голос.

Приподнявшись на локтях, Коган увидел, как в залу врываются вооруженные люди, среди которых был старик, виденный им сегодня в соборе, и двое его спутников — цыган и бандит.

— Измена?! — воскликнул Федор, выхватывая из ножен меч. — Ко мне, верные слуги!

Рынды шагнули вперед, с бердышами наперевес, заслоняя собой царя, но прогремели выстрелы, и они рухнули, распластавшись на полу. Темно багровые пятна расплывались на белых с золотом одеждах.

Федор зарычал и бросился с мечом на Шерефединова.

С неожиданным для своего возраста проворством, старик отскочил, вместо него на царя накинулись Молчанов и Рубец-Мосальский.

Истошно завопила царица, но вопль тут же оборвался, перейдя в надсадный хрип.

— Мама! — Федор обернулся, и в этот миг Молчанов бросился на него, и обхватил, прижимая руки к телу.

Выросший за спиной Федора Шерефединов накинул на шею царя кушак и затянул его.

Федор захрипел, хватаясь за кушак, пытаясь сбросить с горла удавку, но ему мешал Молчанов.

Лицо его побагровело, глаза вылезали из орбит.

Коган, парализованный ужасом, словно в кошмарном сне смотрел, как руки Федора бессильно поникли, колени подкосились, и юный монарх, проносивший царский венец всего лишь день, рухнул на пол. Его застывший взор, казалось, немым укором уставился на Когана.

Шерефединов переступил через тело царя, поддел его ногой. По лицу его промелькнула довольная злая улыбка. — Вот и поквитались, Борис, — пробормотал он.

Затем склонился над все еще хрипевшей царицей, покачал головой, и, выхватив из ножен кинжал, всадил его с размаху в неё.

Выпрямился, обвел взглядом распростертые на полу трупы и ухмыльнулся.

— Наша взяла! — сказал он.

Молчанов, Мосальский, Голицын и стрельцы разразились торжествующими воплями.

Коган, воспользовавшись всеобщим ликованием, начал медленно, ползком продвигаться к дверям. Сердце его лихорадочно колотилось. Медленно выпрямившись по стенке, он сделал шаг, и уже был на пороге, когда сзади раздался окрик: — Стой, жидовин!

Коган бросился бежать, не разбирая дороги. Следом раздался топот сапог.

Он знал эту часть дворца, и сейчас молился про себя, чтобы на пути ему не встретились захватчики. Но, видимо, дворец подвергся разграблению — там, где обычно стояли посты стражи, сейчас никого не было.

Он промчался по коридору, свернул на лестницу и оказался на своем этаже, где располагались выделенные ему комнаты, включая кельи для монахинь и «лабораторию».

На какую-то секунду он заколебался. Настасья…

Нет, слишком рискованно, на счету каждая секунда. Он бросился в лабораторию.

…и застыл на пороге.

Столы с реактивам были опрокинуты, инструменты и посуда разбросаны по полу.

Тело Иоганна Шварца, словно сломанная кукла, в неестественной позе лежало в луже крови посреди комнаты, по которой сновали стрельцы, переворачивая вверх дном все то, что еще не было перевернуто.

Один из них обернулся и хищно осклабился при виде Когана.

— Эва! Главный жид пожаловал! — гоготнул он. — А ну, подь сюда! Да не боись — не будешь мучаться, коли сразу расскажешь, где золото прячешь!

Коган затряс головой, отступая, и тут до него донесся пронзительный женский крик.

Настасья! Он застонал. Не успел! — билась мысль в висках.

Стрелец направился к нему, скаля кривые зубы.

Коган бросился к келье, распахнул дверь и едва не споткнулся о распростертое тело старой монахини. Пелагия…

Рослый стрелец обернулся к нему, лицо его было расцарапано, по рыжей бороде текла кровь.

Настасья, в разодранной одежде, пыталась вырваться из его хватки.

— Ты еще кто? — прорычал стрелец.

— Жид он, — хохотнул другой, появляясь за спиной Когана, и хватая его за шиворот. — Вишь, Мить, ты на его зазнобу, видать, глаз положил!

— Отпустите её, — хрипло сказал Коган. — Я… я покажу вам, где золото, много золота. Только отпустите!