Владислав Стрелков - Тропой мужества

Молодец, Жунусов! - порадовался лейтенант. - Два снаряда - два танка!

Из бокового башенного люка вывалился немецкий танкист. Он быстро спрыгнул вниз, но на землю упал уже труп. Было видно, как пули рвут тело немца. Непонятно кто его - били пулеметы капониров, не отставали от них бойцы групп прикрытия.

Куралов вдруг понял что сам стреляет по врагу. Из пистолета. И зачем его из кобуры достал?

- Эх, мать его... сейчас бы еще пушечек, - громко ругнулся кто-то из бойцов, быстро перезаряжая мосинку.

Но, увы - придется рассчитывать только на имеющиеся.

Немецкая пехота, тем не менее, двигались вперед. Перебежками. Техника их уже прикрывала плохо, крайние капониры могли их достать. Но вот пойми - кто когда поднимется, сколько метров пробежит, и когда упадет. А как упадет? Раненый или убитый? Главное чтобы не встал.

Загрохотал 'Дегтярь' группы прикрытия. Лязг его затвора перекрыл стрельбу двух 'Максимов' капонира, не говоря про соседние. При этом пулеметчик что-то орал. Толи пел, толи матерился.

Один из танков остановился и выстрелил. Снаряд прошелестел выше капонира, но почти впритирку, да так что Куралов почувствовал теплую волну, толкнувшую его сверху. Разрыв вспух далеко позади. Танк взревел и рывком продернулся вперед. Еще выстрел. Разрыв встал почти рядом. Одновременно пулеметная очередь взрыла бруствер траншеи, и Максим решил не дразнить судьбу, вернувшись в капонир.

Четыреста метров...

Пушки арт-капониров открыли частую стрельбу. Подбили еще четыре танка. Один задымил, три просто встали с перебитыми траками. Но экипажи их спешно покинули. Пулеметчики тут же сконцентрировали огонь по ним.

Неожиданно вскрикнул Гаврилов - второй номер первого пулеметного каземата. Максим заглянул в каземат. Гаврилов весь заляпанный кровью тормошил пулеметчика Зимина. У того в затылке была дыра. Очевидно пуля прошла через прицельный проем и попала в лицо сержанта. Бойцы помогли снять убитого с сидения и положить его на пол в углу.

- Вот и отвоевался Ванька, - вздохнул Гаврилов, снимая пилотку с головы.

- За пулемет, боец, - распорядился Максим. - Потом помянем, если время будет.

- Отходят! - закричал сержант, отрываясь от перископа. - Немцы отходят!

- Дай-ка, - выкрикнул Максим, подскакивая к системе наблюдения.

Лейтенант провел перископ туда-сюда. Танки пятились. Перед капонирами осталось семь подбитых танков - один Т-4 и шесть Т-3. Четыре из них сильно чадило, остальные стояли, понуро опустив ствол. Их бы попытаться поджечь, чтобы ремонтным подразделениям немцев веселее было с ними возиться. Кроме того, в дополнение к двум подбитым в первом бою 'ганомагам' добавилось еще три. По живой силе - сколько вражин в утиль списали сосчитать трудно - тушки мёртвых немцев разбросаны по полю. По самому минимуму около двух взводов. Плюс экипажи танков. Не уверен, что кто-то из них добрался до своих живым. По танкистам бойцы стреляли с особым энтузиазмом, выполняя инструкции лейтенанта.

'По твоему совету кстати'. 'Это азбука войны, - ответил Маргелов. Эта война манёвренная. Война техники. Поэтому летчики, танкисты, водители, должны уничтожаться в первую очередь, особенно летчики и танкисты. Их подготовка долгая. Очень долгая'. 'Я понимаю'.

Бойцы и артиллеристы тем временем весело обсуждали бой. Скоротечный? Да ну! Часы у лейтенанта имелись. Глянув на показания - изумился. Час? А показалось больше. Намного больше.

Некоторые бойцы от впечатления закуривали прямо в каземате, причем руки нервно подрагивали, выдавая отпускающее их напряжение боя.

Горохов тут же выгнал всех наружу.

- Офонарели, бойцы?! Эй, на приводе, - крикнул он в подвал, - а ну шибче крути ручку!

- Товарищ лейтенант! - крикнул боец, вбежавший в капонир. - Там...

Доклад бойца сбил приподнятое настроение. У группы прикрытия имелись потери - одни убитый один тяжелораненый и три с легким ранением. Убитого занесли в каземат. Положили у стены рядом с пулеметчиком. Укрыли плащом.

Лейтенант забрал у них красноармейские книжки. Перелистал. Сержант Зимин Иван Кондратьевич, семнадцатого года рождения, рабочий, беспартийный. Рядовой Васин Дмитрий Николаевич, шестнадцатого года рождения, рабочий, беспартийный.

Поступили доклады с капониров. Там тоже имелись убитые и раненые.

Легкораненых перевязали. С тяжелым было труднее. Санитар только руками развел.

- Я ничего не могу поделать, - сказал он, отведя лейтенанта в сторону. - Осколок в груди. Мы его перевязали, но толку, внутреннее кровотечение мне не остановить.