Сергей Лифанов - Сердце запада

последнего велогонщика и перешли к предпоследнему - тоже

интервьюировать. Поскольку основные сведения Дуглас получил

еще во время четвертьмильной гонки, интервью сводилось в

основном к вопросам о новых впечатлениях.

Несмотря на параноидальные предчувствия Дугласа, по крайне

мере на этом участке пути опасности нарваться на убийц было

очень мало. Дорога на Индепенденс была очень людной, вокруг

гонщиков образовался как бы сам собой небольшой конный

отряд: многим было интересно. Встречные приподымались в

седле или на козлах, круглыми глазами глядя на невиданное

зрелище; останавливались, задавали вопросы, долго смотрели

вслед, а потом еще и обсуждали увиденное, собравшись

небольшими кучками.

Роудраннеры, выйдя на лидирующую позицию, рваться вперед не

стали: приказа ставить рекорды скорости не было, главное -

обогнать конкурентов. Некоторые из веломонстров с трудом

въезжали даже на небольшие пригорки, их водители спешивались

и тащили свое транспортное средство вперед.

В общем, примерно полтора часа спустя по улице города

Индепенденс дружной командой ехали четыре роудраннера.

Отставая от них на несколько корпусов и более, тянулась цепочка

из бициклов Мишо, Лалмо и еще двух, американских, которые не

сильно от них отличались. Далее ехала мисс Вильерс, за которой

следовало с полдюжины всадников, увлеченных не столько

техникой, сколько девушкой на новомодном изобретении. За ней

поспешали два английских трицикла и еще один бицикл, американского изобретения, с шатунной передачей. Сильно от

них отставая, тащились остальные, около которых, как пастухи, трусили на своих лошадках Дуглас с Фоксом.

ГЛАВА 8

Мы у себя в Форт-Смите новости велопробега узнавали через два-

три дня. Каких-либо событий, слишком значительных, чтобы их

имело смысл передавать по телеграфу, там не происходило, а

почте требовалось время, чтобы доставить нам письма из другого

штата.

Писал нам, разумеется, Дуглас, от Фокса мы таких подвигов и не

ожидали. Поэтому мы довольно живо представляли, как нашего

красавчика Лиса из Кентукки донимали восхищением восточные

родственницы Фицджеральда, как мисс Вильерс ругалась с

конкурирующими велосипедистами за место на дороге, как эту

самую мисс Вильерс атаковали незатейливыми деревенскими

ухаживаниями младые и не очень обитатели Больших Кедров, как

все, буквально все участники пробега чесались от клопиных

укусов после ночевки в лучшей гостинице Уорренсберга (и только

Дуглас с Фоксом, взявшие на себя охрану лошадей и велосипедов, а потому спавшие в сене над конюшней, этого избежали).

Почти

половина

велосипедов

сошли

с

пробега

еще

в

Индепенденсе, еще несколько прекратили пробег в Больших

Кедрах. Их погрузили на железнодорожную платформу и повезли

дальше, выпуская на парадах для пущей массовости. Владельцев

велосипедов это вполне устраивало, потому что Фицджеральд

дипломатично отмечал в своих речах, что их машины показали

себя отлично, но оказались плохо приспособленными для

сельской местности.

Среди прочего пришла весточка лично мне:

«Ты помнишь парня в шарфе цвета взбесившегося апельсина, который в Либерти маячил аккурат напротив окна конторы

Хендерсона? Я его встретил среди ухажёров нашей милой Люси

около Одинокого Джека. Его и еще одного парня, но того ты вряд

ли вспомнишь, потому что из особых примет у него была лишь

каурая лошадь с белым чулком на правой ноге. Лошади, кстати, у

этих парней те же самые, а вот шарфа уже нет, но это, пожалуй, не

удивительно. Их в этот раз тоже было не двое, но остальных троих

я раньше не встречал. Я, разумеется, не стал напоминать этим