Алекс Шу - Битва за Родину [СИ]

Ты можешь этим тоже сейчас озаботиться, все равно у телефона сидишь. Краски и бумага у нас должны остаться.

– Всё есть, – подтверждает девушка, – сейчас начну этим заниматься.

– Отлично, – продолжаю я, – Курирует весь процесс Вероника. Мы её ночью в городе высадили, она более-менее отоспалась, вот и пусть организовывает. Тексты для плакатов тоже на ней. Они должны быть цепляющими, лаконичными, но эмоциональными, чтобы «зацепить» большинство людей. Она знает, как это сделать.

Под вещи можете освободить одну или две комнаты. Смотрите сами, по необходимости. Пусть их дежурный принимает, и записывает, кто и что принес. А я чуток посплю и к вам подскочу. Вопросы есть?

– Нет. Я всё передам и сделаю, – пообещала Цуркану.

– Вот и отлично. Надеюсь на тебя. Увидимся.

Положил трубку и протяжно зевнул, чуть не вывихнув челюсть. Дико хотелось спать. Веки словно налились свинцом, и сами закрывались. В голове царил туман и желание поскорее нырнуть в объятья Морфея. Не помню, как добрался до своего дивана, сбросил одежду и отрубился, накрывшись пледом.

18 октября. 1978 года. Четверг (Продолжение)

Тускло сияют синие лампочки, изображающие звездочки в полуночной мгле, обрамленные светящейся аркой небесного цвета. На сцене сидят три девушки в белых блузках. Короткие клетчатые юбки чуть прикрывают бедра. Непонятно откуда, но я знаю, что действие происходит в 2013 году, спустя 20 лет после моей гибели в Белом Доме. Название этого новомодного шоу «Комеди Вумен», а дамочки — дежурные клоуны, пардон, юмористки, забрасывающие публику своими вымученными остротами и заезженными плоскими шуточками.

– Тихо. Чувствуете? Прямо холодок по спине пробежал, — делится ощущениями тощая и костлявая «девушка» лет 40-ка. Ноздри длинного хрящеватого шнобеля «красавицы» взволнованно трепещут. От холода, наверно.

— Это мужик из рекламы Mentos дыхнул! — авторитетно заявляет блондинка справа.

— Неет, — возбужденно орет третья, невысокая брюнетка, с пухлыми надутыми щечками. Стянутые в хвост сверху черные волосы негодующе трясутся.

Она резко бросает наземь оранжевый плакат с неразборчивой надписью.

– Это замерзший дух генерала Карбышева. Он подошел к тебе сзади и приобнял, – заявляет брюнетка, кривляясь и гримасничая. Мне очень хочется треснуть по этой обезьяньей мордочке с выдвинутой челюстью и собранным в куриную «жопку» вытянутыми губками.

— Уха-ха-ха, — заливается веселым смехом публика в зале. Раздвинутые в сатанинском хохоте толстые, похожие на сардельки губы, лоснящиеся сытые и гладкие холеные рожи повизгивают от удовольствия и громко от души хохочут, выставляя крупные лошадиные зубы. Они упиваются своим торжеством над проклятым «совком», замученным благородными «фрицами» в концлагере.

– И-ха-ха-ха, – гремит оглушительный хохот по залу. «Хозяйки жизни» радуются удачной шутке. Содержанки, жены, дочери олигархов и высших чиновников покатываются от хохота, дергают руками от экстаза и трясутся от переполняющих чувств.

Весело ведь. Как там эта кривляка сказала?

«Замерзший дух генерала Карбышева»?

И-хи-хи-хи, это просто шедевр тонкого юмора», — как припадочные дрыгаются счастливые «успешные женщины».

«Подошел сзади и приобнял».

«О-хо-хо-хо, как смешно», – закатываются в экстазе «девушки» с натянутыми пластическими хирургами лицами, похожими на гладкие попы младенцев.

С омерзением смотрю на этот шабаш.

«Весело им. Обхохотаться, млять».

Меня начинает трясти от злости. Ненависть переполняет душу, заставляя губы раздвигаться в зловещем оскале. Рука привычно тянется к кобуре на поясе, и картинка исчезает.

Пробуждение похоже на резкое выныривание из чёрной бездонной глубины. Распахиваю глаза. Надо мною белый потолок родной квартиры. Автоматически провожу по влажному лбу, снимая запястьем соленые капли. Скомканное покрывало пропитано потом.

«Фухх, и приснится же такая ересь» — проносится в голове. И сразу же приходит понимание. Это не кошмар и не фантазия воспаленного воображения. Это реальное будущее в том мире с горящим Белым домом и моим телом, разорванным очередью из «калашникова». И оно обязательно наступит, если ничего не предпринимать.

Минуту лежу на диване, собираясь с мыслями. Сквозь сонную пелену, улавливаю негромкие голоса. Один из них тоненький и звонкий. Маша проснулась. Прислушиваюсь. Другой — нежный и вкрадчивый. Ага, и мамуля её сейчас раскалывает «на полную катушку», используя тактику «подкупа и непринужденного допроса в дружеской обстановке».