Максим Дынин - Голод и тьма

Мы обнялись, после чего наши погрузились на баркасы, и они ушли обратно к "Победе". Эх, не будь мы так нужны в России, я б с удовольствием поучаствовал в освобождении Ирландии… Но О'Нил прав – у нас есть дела и поважнее. Будем надеяться, что ирландцы справятся и без нас. И что я когда-нибудь приеду в Ирландию по приглашению О'Нила…

Времени было мало – мы хотели как можно быстрее оказаться на Балтике. Поэтому по дороге на Дувр мы практически не останавливались. Два раза видели вдалеке военные корабли под английским флагом – впрочем, их путешествие на этом заканчивалось, уничтожали мы их издалека, и, хоть мне и хотелось их спасти, но, пока бы мы дошли до места гибели корабля, пока бы выловили тех, кто не погиб вместе со своим судном, они бы давно умерли от переохлаждения. Здесь было Ирландское море, а не Карибское, температура воды в конце марта – градусов восемь-девять. Но за души погибших мы молились каждый раз.

Во второй половине дня двадцать седьмого марта мы увидели знаменитые меловые скалы Дувра, на которых находился Дуврский замок высоко над портом. Согласно нашим картам глубин, подойти мы смогли достаточно близко к берегу, после чего расстреляли всё, что было в порту, а затем послали несколько зажигательных "чемоданчиков" в замок, который практически сразу заполыхал. Всё это время, на палубе стояли пленницы-англичанки с потомством, взятые нами на Бермудах.

После чего их пригласили на баркас, доставивший их на пляж под скалами. Перед тем, как занять своё место в Баркасе, леди Пикеринг сказала мне:

– Будьте же вы прокляты!

– Your ladyship [51] Ввежливое обращение к английским титулованным леди. , не мы начали эту войну, и не мы убивали женщин и детей на Бермудах. Заметьте, что мы уничтожаем лишь военных и военное имущество, и то лишь в ответ на ваши же действия.

Дама занесла руку для пощёчины, чуть подумала, и рука её безвольно повисла, а плечи затряслись от бесшумных рыданий.

– Передайте это письмо вашему королю – там указано, что именно нужно сделать, чтобы остановить войну.

И я вручил ей письмо, текст которого гласил:

"Дорогой король Джеймс, это только начало. Не нужно было захватывать наши земли, убивать наших людей, и помогать нашим врагам. Надеемся на ваше благоразумие, извинения, прекращение помощи самозванцам, и компенсацию ущерба – тогда мы согласны на мир."

Больше английские корабли нам на этом отрезке пути не попадались, а у нас не было ни времени, ни, если честно, сил для продолжения боевых действий в этих водах. Вот если бы послать что-нибудь с осадкой поменьше вверх по Темзе… Но, как говорила Герцогиня в русском переводе "Алисы в стране чудес", "всякому овощу – своё время."

Утром тридцатого марта мы вошли в Эресунд. Но если ещё тогда, в первый наш вояж, это был сугубо датский пролив с мирной жизнью на обоих берегах, то сегодня он выглядел совсем иначе. На юго-западном берегу горели пожары, а замок в Эльсиноре был всего лишь обугленной руиной. Посмотрев в бинокль на северо-восточный берег, мы увидели шведский флаг над Хельсингборгским замком. Интересно…

Мы пошли дальше – прежде чем кого-нибудь обстреливать, неплохо бы узнать, что происходит на самом деле. Мы решили, что, наверное, наш друг король Кристиан сможет нам рассказать, что происходит, и чем ему мы можем помочь.

Через полчаса, мы услышали пушечные выстрелы – чуть южнее, у Копенгагена. Вскоре мы увидели дымы на западной стороне, а потом множество кораблей в самом проливе. Вскоре уже можно было различить в бинокль флаги, большинство – с красным крестом на белом фоне, другие – с жёлтым на синем. Некоторые корабли горели, но с берега никто больше не стрелял, а вот корабли бомбардировали Копенгаген.

Так, подумал я. Повторяют, точнее, предвосхищают "подвиг" одноглазой свиньи – Нельсона, который через двести лет в нашей истории точно так же уничтожал Копенгаген. Ну что ж, ребята, зря вы это затеяли…

Наши артиллеристы принялись за работу, и, один за другим, английские корабли начали тонуть в холодных водах Эресунда. Потом, как по команде, стали сползать флаги, и оставшиеся в живых корабли пошли к берегу. Как обычно, доброе слово и пистолет, точнее, пушки, оказались более действенным аргументом, чем доброе слово без пушек.

Из сорока пяти английских и шести шведских кораблей уцелели двадцать четыре английских, включая и флагман самого адмирала Томаса Говарда; от шведских не осталось ни единого. Вскоре все они стояли у причалов города, а их команды брели в замок Фредериксборг, где им предстояло провести незабываемые дни в промозглых подвалах. А некоторых – включая самого адмирала – мы пригласили сначала к себе для основательной и неторопливой беседы.