Максим Мейстер: Как бы эзотерика. Собрание сочинений, том 15

Мастер Ли был полной противоположностью своему коллеге. Даже внешне. Это был полный, невысокого роста круглолицый китаец. С привычной, казалось, никогда не сходящей улыбкой на лице. Мастер Ли обладал мягким и сострадательным характером. Все обитатели монастыря его обожали. Стоило ему появиться во дворе, как его обступали послушники, радуясь возможности услышать какую-то поучительную историю, получить наставления или просто услышать добрые слова в свой адрес. А выходил мастер Ли часто. Ему совсем не сиделось у себя в комнате, он постоянно был чем-то занят в монастыре. И это нравилось ему гораздо больше, чем медитация, во время которой он частенько засыпал, чего очень стыдился.

Как обычно, мастер Ли первый не выдержал затянувшегося молчания.

– Брат Чен, могу я вас спросить? – начал мастер Ли. – Об одной вещи, которая меня давно беспокоит?

– Конечно, любые беспокойства нужно немедленно пресекать, иначе они будут препятствием на нашем пути. Я буду рад, если смогу помочь вам, брат Ли.

– Брат Чен, неужели вас не тревожит вся эта неуместная роскошь вокруг?

– Роскошь? – мастер Чен недоуменно поднял взгляд. – Ах это!.. Нет, она меня не беспокоит. Неужели есть какая-то разница в медитации на ковре или соломенной подстилке? И то и другое, в конце концов, не существует, не говоря уж о том, что не существует разницы между ними. Как может существовать разница между двумя вещами, которых нет?

– Это теоретически, но практически… – мастер Ли замолчал, старясь подобрать слова.

– Да, вы правы, – вдруг согласился мастер Чен. – А практически эта «роскошь» беспокоит вас… Вы можете поступить с ней так, как хотите.

– Но вы забываете о примере, – мастер Ли вдруг почувствовал себя уязвленным, но за доли секунды уничтожил негативное чувство. – В монастыре живут монахи, которые еще не достигли вашего уровня понимания. Ради них я показал пример непривязанности, сбросив все ненужное в пропасть, в пустоту…

– Да, так тоже можно, – повторил мастер Чен. – Но простите, дорогой брат Ли, за откровенность, вы ошибаетесь в том, что ваш пример был примером непривязанности. Вы как раз показали пример привязанности, пусть очень возвышенной, но привязанности…

Мастер Ли хотел что-то сказать, но вместо этого надолго замолчал.

– Вы правы, мастер Чен, – наконец тихо произнес он. – Ваш пример – пример настоящей непривязанности. Простите.

Они снова помолчали. И снова мастер Ли начал говорить первым:

– Вообще-то я пришел спросить не об этом… Я хотел бы узнать… Я хотел бы поговорить о брате Фэй Хуне…

– Брат Хун?.. Да, у него есть шансы. Не очень большие, но есть… – мастер Чен проницательно посмотрел на собеседника.

– Да, но я бы снова хотел поговорить о ваших методах обучения. Вам не кажется, что они несколько… жестоки?

– Жестоки? Жестокость рождается от чувств: от злобы, зависти, ревности… Я не мог быть жестоким, потому что не могу ничего из вышеперечисленного испытывать по отношению к брату Хуну или к кому бы то ни было еще…

– Да, но он уже второй день не может нормально дышать носом!

– Разбитый нос за мгновенное просветление – не такая уж высокая плата…

– Мастер Чен, пожалуйста, для моего блага, расскажите подробнее о том, что произошло…

– Хорошо, – легко согласился мастер Чен. Он закрыл глаза и в течение получаса не произнес ни слова, а потом внезапно, без всякого перехода, заговорил:

– Я давно приметил брата Хуна. У него большой потенциал, но он молод и, несмотря на глубокие теоретические знания, не понимает основ. Я решил помочь ему. Вечером, когда монастырь готовился ко сну, я позвал его с собой. Мы пошли на вершину Кунь. Там очень хорошо наблюдать закат. Мы шли, и сначала подъем был не слишком крут. Подножье горы всегда полого. Оно было покрыто травой и цветами. Идти было приятно и легко. Брат Хун смотрел по сторонам и радовался прогулке. Но вот мы подошли к первому большому камню. Он был голым и острым. Я остановился перед ним и оглянулся на пройденные луга. «Сейчас мы прошли легкий путь. Ты понял это, брат Хун?» – спросил я его. Он ответил: «Да», и мне показалось, что он действительно понял. «Но чтобы идти дальше, мы должны преодолеть этот острый камень, – сказал я. – И дальше уже не будет так мягко и легко. Ты понимаешь это?» – «Да», – снова ответил брат Хун. И тогда мы преодолели голый и острый камень, и брат Хун немного содрал кожу на колене, потому что был неопытен. Мы преодолели камень и пошли по крутой тропинке вверх. Здесь уже не было цветов, только горные травы еще кое-где пробивались сквозь камни. С каждым шагом взбираться становилось все труднее. Брат Хун уже не смотрел по сторонам. Мы добрались до небольшой ровной площадки и снова остановились. «Мы прошли сложный путь, – сказал я. – Но дальше будет еще сложнее, и поэтому нужна передышка. Понимаешь?» – «Понимаю…» – сказал брат Хун, и я подумал, что он действительно понимает. Я дал время на отдых, а затем мы стали взбираться дальше. Гора стала совсем крутой, и нам иногда приходилось пробираться ползком, обдирая колени и ладони, но мы двигались вперед. И на середине этого пути, не останавливаясь, я спросил брата Хуна: «Понимаешь?» И он, задыхаясь, ответил: «Да». И я подумал, что он действительно понимает…