Таша Истомахина - Тест для ангелов. Серия «Корни и крылья», книга 2

Потом выяснилось, что Савелий абсолютно ничего не помнит – ни свой сон, ни признанье в том, что между нами есть некая связь, тянущаяся из прошлого века. Хотя благодарности было много. И за то, что я вызвала скорую помощь, и за то, что всю ночь смотрела на шевелящиеся трубки, что заменяли ему сосуды. Да, а я ведь еще разыскала его бывшую жену.

В больнице я провела два дня до самого Нового года. Именно за эти два дня я потеряла несколько милых сердцу иллюзий. Поэтому, поехав к Марьяне на второй день наступившего года, я была весьма реалистично настроена. Переживания последних дней удалили легкую смягчающую рябь на моем восприятии, так что картинка мира была на удивление чёткая.

Маля накануне по телефону рассказала чудную историю, как они с дочкой спасли прекрасную кошечку, что в первые морозы долго просидела в подвальной яме. Кошку с трудом достали, показали знакомой ветеринарше на предмет физического здоровья. С психикой у находки, видимо, было всё в порядке, потому что хозяева уже через месяц души в ней не чаяли.

Приобретенная случайно радость семьи первой встретила меня на пороге. Кот посмотрел на меня хитрыми зелёными глазами, потерся о ноги толстой мордой и басовито муркнул приветствие. Пришлось польстить в ответ:

– Какой хороший котик.

– Это кошечка, – крикнула Маля из кухонного облака пирожковых запахов и шкворчащих звуков.

– Ага. У кошек не бывает таких толстых лап и загривков. И физиономии у них на боксерские не смахивают.

Марьяна вышла в коридор и, комкая полотенце, задумчиво посмотрела на своё животное. Я отчётливо увидела, как пала завеса иллюзии, которую создал кот, дабы остаться в этой семье. Он заметался, поняв, что обман раскрыт. Его отловили, осмотрели, долго смеялись (по большей части над осмотром ветеринара), но выбросить на улицу животное не решились – прошло достаточно времени в этом коллективном помутнении, чтобы успеть привыкнуть к скотинке. Так Снежа превратилась в Снежка одной трезвостью моих суждений.

О том, что на улице холодно, говорили сосны, боящиеся пошелохнуться, чтобы нечаянно не треснула стылая кора, и звезды, которые не светили, а стеклянно мерцали, и особо блестящий наст на сугробах, точнее скованная стужей корка, но более всего – дым из трубы большого деревянного дома. Это был не печной горячий воздух, что тепло струится и чуть-чуть греет звезды, нет, это был скорее хвост кометы, стремительно пролетающий в пустом пространстве.

К этому дому меня подбросила все та же Филомена. Оттого, что я была одета не по местному климату, преодолеть сто метров от кромки ледяного озера к ближайшему жилью я могла лишь в облаке ее дыхания. Я терпела, вновь сдавленная когтями поперек туловища в передней лапе Драконихи на уровне ее ноздрей. Филомена дышала на меня, а я терпела, изредка подрагивая ногами непосредственно в момент выдоха. Не то чтобы пахло рыбой, но и свежим бризом это не назовешь. Непривычная к передвижению на задних лапах, Филомена шла медленно, но дышала ровно.

Она поставила меня на крыльцо, толкнула толстым кожистым пальчиком обитую войлоком дверь и, вспорхнув, куда-то подалась. Я не сразу разглядела хозяйку дома, потому что снежный вихрь, поднятый крыльями Филомены, раскружил меня по часовой стрелке на пару полных оборотов. Может быть, именно от головокружения я не поверила собственным глазам, даже поначалу стерла с ресниц мокрую снежную крошку, улучшив резкость.

Девица мое движение не повторила, просто проморгалась, что убедило меня в отсутствии зеркала за распахнутой дверью. И одеты мы были разными сезонами, отчего двойное фото можно было выставлять в рубрике «найди десять отличий». Но с возрастом, ростом, весом, чертами лица и трефовой мастью было все в порядке: для нашего изготовления использовали один шаблон.

– Так и будешь выстужать избу? – спросила Я, стоящая напротив меня, которая к непредвиденным обстоятельствам адаптировалась быстрее. – Вечно Филомена кого-нибудь притащит – то птичку, то рыбку. А тебя где она подобрала в таком виде?

Я прикрыла дверь, с наслаждением окунувшись в живое тепло дома, и ответила почти миролюбиво:

– В Чистом Поле.

– А-а, точно,… где ж еще можно раздобыть мою точную копию!

– И веришь, Савелий забыл, что сказал мне перед сердечным приступом! Как такое возможно?!

– А что именно он сказал-то? – переспросила Маля.

Пришлось начать с самого начала.

– Я нашла ту записку в архиве мамы. Неизвестная мне Фима в начале прошлого века просила свою сестру отдать ей коробку со своими личными вещами. Там еще питерский адрес был указан. Потом меня послали в Санкт-Петербург в командировку с Савелием,… про него я тебе точно рассказывала.