Эдуард Барсегян - Тайна Понтия Пилата

– А разве этого мало? – улыбаясь, сказал Марцелл. – Если между вами случится любовь, то вы найдете способы преодоления несущественных трудностей, таких, как эти охранники.

– Нет уж, увольте! – отмахнулся Пилат от предложения. – Зачем мне эти проблемы? Да еще, кроме охранников, существует муж! Но я буду признателен вам, если представите меня ей. Кстати, Овидий бросает на нас косые взгляды – мы ему явно мешаем.

– Ты прав, Пилат! – согласился Марцелл. – Поговорим позже.

Овидий читал увлеченно и часто шутил. Пилат, войдя в мир таланта Овидия, все более убеждался в своей никчемности как поэта. Время от времени Пилат смотрел на реакцию публики и удивлялся ее одухотвореным лицам.

Прошло около трех часов, как началось представление, и Овидий, поблагодарив всех, стал прощаться. Луций подошел к Овидию и попросил его разрешить ему, вместе с друзьями, остаться на некоторое время.

– Луций! – с готовностью согласился Овидий, – о чем речь? Я буду только признателен вам. Я тебе должен выдать один секрет: все поэты очень любят общение с людьми и обожают лесть!

– Тогда у меня еще одна просьба: нельзя ли, чтоб и Юлия посидела с нами? – спросил Луций.

– О, это было бы восхитительно! – ответил Овидий, и обратился к Юлии:

– Юлия, мои друзья предлагают пообщаться в узком кругу. Мы были бы рады, если б Вы к нам присоединились! – обратился Овидий к ней.

Лицо Юлии засияло от этого предложения, и она ответила:

– Вы еще спрашиваете, Овидий? Это даже нечестно, зная мое отношение к Вам.

– Как это красиво, когда людей тянет друг к другу! – улыбаясь, ответил Овидий.

Все сели за большой стол, установленный в саду под тенью деревьев. Овидий приказал прислуге принести фруктов и различных напитков.

– По праву хозяина дома, хочу представить Вам моих новых друзей, – обратился Овидий к Юлии. – Луций, Марцелл и Пилат.

– А с Луцием мы знакомы, – сказала Юлия, – нас представили друг другу на приеме во дворце моего деда.

– Действительно, это так! – подтвердил Луций. – А Марцелл и Пилат мои близкие друзья. Надеюсь, они вам тоже станут симпатичны.

– Нисколько не сомневаюсь в этом! – поддержал Луция Овидий. – У Марцелла не может быть плохих друзей, тем более, если они ценят поэзию.

– Дело не только в поэзии, – добавил Луций. – Мы недавно втроем возвратились из Иерусалима, и там был повод для проверки нашей дружбы.

– Как интересно! – по-детски воскликнула Юлия. – Расскажите, пожалуйста, что там произошло?

– Давайте мы расскажем об этом в другой раз, – включился в разговор Пилат. – Все-таки, сегодняшний день принадлежит нашему любимому поэту.

– Спасибо за признание, дорогой Пилат, но я непротив послушать рассказ о ваших приключениях, – сказал Овидий.

– А я поддерживаю позицию Пилата, – вступился за друга Марцелл. – Мы все пришли послушать Овидия. И это – главное. Вы не возражаете, Юлия?

– Ни в коем случае! – согласилась она. – Но при условии, если нам Овидий расскажет интересную историю.

– Что ж, если сама Юлия просит, я не могу возразить, – согласился Овидий. – Тогда слушайте. Поскольку среди нас всего одна девушка, я расскажу, какое сильное впечатление может оставить на мужчину странная девушка.

Это произошло много лет тому назад. Меня всегда тянуло к местам, описанным в Торе. И однажды мне это удалось, и я отправился к горе Арарат, к которой причалил Ной на своем ковчеге. Это было далекое и опасное путешествие, но те впечатления, которые я приобрел там, помогли мне в создании многих моих произведений.

Когда я прибыл в Армению, где расположен Арарат, мне посоветовали местные жители посмотреть на него издалека, со стороны его северной долины. Я был потрясен его красотой и подумал тогда, что Бог, кроме всего прочего, также прекрасный архитектор. Это мнение еще более утвердилось, когда я стал подниматься на гору Арагац, находящуюся севернее Арарата.

Причиной моего восхождения на Арагац было желание лучше разглядеть Арарат. И тогда я впервые столкнулся с эффектом того, что чем выше я карабкался по склону Арагаца, тем огромнее казался Арарат. Тогда я еще более уверовал в гениальность Бога-архитектора, ибо сам Арарат менял свое лицо, в зависимости от глядящего на него солнца. Много позже я вспомнил об этом эффекте, когда сам рос как поэт и видел, и ощущал на себе, как велики Вергилий и Гораций, не говоря уже о величайших греках: как бы высоко я не поднимался, они были гораздо выше.

По мере поднятия на Арагац, горная речка, протекающая по ущелью, становилась все уже. Мне захотелось увидеть ее исток, и я спустился к речке и пошел вдоль ее берега наверх. Каково же было мое удивление, когда увидел, что речка вытекает из достаточно большого озера. Еще более меня удивило, что у озера сидел человек в большой шапке и ловил удочкой рыбу. Я решил подойти к нему, хотя не понимал, на каком языке нам придется общаться. Но эта проблема разрешилась сама собой, ибо рыбак обратился ко мне со словами: «Эй, римлянин! Какими судьбами?». Я поздоровался в ответ и поинтересовался, откуда он знает наш язык и как он узнал, что я римлянин. Он ответил, что несколько лет был в плену у римлян и нас он может узнать даже по походке.