Эдуард Барсегян - Тайна Понтия Пилата

«О каком Христе идет речь? Слово „христос“ означает „помазанный“, то есть благословленный с помощью окропления елеем на царствование. Откуда пришло в голову это слово, сейчас, здесь? Впрочем, мало ли что приходит в поэтическую голову» – этот ответ его устраивал.

Утренний туман быстро рассеивался. Вдалеке появились всадники. Это были Марцелл и Луций, искавшие его. Встретив их, Пилат был несказанно рад:

– Слава богу, что вы живы, друзья!

– То же самое мы можем сказать и тебе! – сказал Марцелл. – А почему, собственно, мы не должны быть живы? Исчез же ты.

– А разве к вам ночью никто не заходил? – с удивлением спросил Пилат?

– Вообще – то заходила одна красавица и спрашивала Луция, но я сказал ей, что он евреек не принимает! – пошутил Марцелл.

– Но я серьезно спрашиваю, Марцелл! – сказал Пилат. – Дело в том, что когда я вечером вышел во двор, то в дом вошли какие-то подозрительные лица и вскоре поспешно вышли. Вот я и подумал, что они пришли по ваши души.

– Да! – ответил Луций. – заглядывал один тип в нашу комнату, но увидев меня сидящим на кровати, ничего не сказав, ушел. Видимо, я перебрал вина, и меня стало тошнить; поэтому я проснулся. Я вышел во двор, но к моему удивлению, Пилат, тебя там не было. Я не стал тебя искать и пошел спать. Но утром, когда тебя вновь не оказалось на месте, мы с Марцеллом забеспокоились, но, как оказалось, зря.

– Это уж точно – зря! – рассмеялся Марцелл. – Судя по всему, он нашел ту, из-за которой нас заставил здесь ночевать.

– Я восхищен твоей проницательностью, Марцелл! – с иронией, ответил Пилат. – Да, она была восхитительна!

– Что-то я не понял, была или – нет? – допытывался Марцелл.

– А какая нам разница, Марцелл? – сказал Луций. – Главное – Пилат жив. Нам пора возвращаться, об остальном – в дороге. У нас еще будет много времени поговорить.

Никто спорить не стал, и они отправились домой, в Рим.

А как же Мария? Дома никто ничего не заметил. В своем кармане она нашла деньги: ровно тридцать сребреников. Это была стоимость одного раба Рима.

Вернувшись в Рим, Понтий Пилат занялся накопившимися делами. Обладая хорошей родословной и влиятельными друзьями, он мечтал о блестящей карьере.

Но события, произошедшие с ним в Галилее, не выходили из его головы и мешали работать. Его тянуло в Назарет, и причиной этому, очевидно, была Мария, хотя он и понимал бессмысленность поездки к ней.

Друзья, с которыми Пилат сблизился за время совместной поездки в Иерусалим, не могли не заметить его переживаний. И Марцелл, и Луций прекрасно понимали причину беспокойства Пилата и подтрунивали над ним. Пилат отшучивался от их нападок, и это у него получалось неважно. В конце концов, Пилат сдался и стал просить помощи у друзей организовать ему новую поездку в Иерусалим.

И у Марцелла, и у Луция были неплохие связи, но обосновать новую поездку в провинцию было сложно, да они и не хотели этого делать, и пытались отговорить друга от безрассудного поступка. На очередной встрече друзья решили поговорить между собой откровенно. Марцелл, как всегда, был ироничен и начал с филосовского подхода к теме:

– Друзья! Напомню вам изречение Гераклита: «нельзя войти в одну и ту же реку дважды». Хотя Пилат упорно скрывает свои похождения в Назарете, но по тому, как он стремится туда, понятно, что он влюбился. Так вот, дорогой Пилат, как бы хорошо тебе там ни было, это не может повториться! Поверь великому греку. Да и стоит ли повторять? Не лучше ли эти воспоминания оставить в памяти, как нечто святое? Уверяю тебя, попробуешь повторить, будет полное разочарование. Лично у меня есть правило: никогда не возвращаться в прошлое.

– Я согласен с Марцеллом в той части, что ехать не имеет смысла. Тем более что у тебя нет серьезных намерений, а встретиться с ней вряд ли удасться. Да и вообще это опасно! – заключил Луций. – Что касается «невозвращения в прошлое», я не столь категоричен.

Пилат, несколько подумав, сказал:

– Уверен, что на вашем месте я бы сказал примерно те же слова. Объективно вы правы. Но мне кажется, что, если бы все люди жили «по объективности», они ничем бы не отличались от животных. Что касается моего случая. Понимаю, что любое обоснование моих желаний и поступков будет звучать наивно и смешно. И все же скажу: как жаль, что вы не видели ее – тогда вам было бы легче меня понять. Вы знаете, что я не наивный мальчик в общении с женщинами, поэтому поверьте мне – это не женщина, а богиня! Она настолько совершенна, что, глядя на нее, я не верил, что такое возможно. Она исключительна во всем, и не только во внешнем облике. И жаль, что Луций не видел ее – тогда бы мы продолжили наш разговор о национальной принадлежности!