Олег Соловов - Ноткат. Хороша ли жизнь без взяток

И вот в этой борьбе с мздоимством нижестоящих чиновников была одержана полная победа. Но она не радовала, премьер чувствовал, это была пиррова победа, одерживать ее было нельзя. Был нарушен основной негласный и очень простой, никогда не нарушавшийся при выборочном отлове зарвавшихся взяточников принцип: лояльность в обмен на относительную, в рамках приличий свободу действий бюрократии. Не для всех, не во всем, не вслух, но такая свобода предполагалась. Тому, кто умел взять не в ущерб службе, не украсть, а сэкономить, разрешалось отщипнуть часть экономии, кто умел, мог немного поиметь и при выполнении прямых обязанностей. Такие возможности составляли стимул бюрократии, и теперь, когда их не стало, пропала основа лояльности. Сама лояльность к высшей власти в его лице еще оставалась, но это была инерция системы.

Ощущалась непроходимость властного сигнала. Как будто у губернаторов и министров камень за пазухой появился, они перестали быть частью вертикали власти, а стали сами по себе, как в девяностые. Привычные механизмы давали сбои или не работали вовсе. Вертикаль власти потеряла стержень, стала «чихать», система стала неадекватно реагировать на сигналы свыше. Чиновники потеряли страх. Подчиненные слушали начальство, но не слышали, слушались, но не исполняли, рапортовали, но ничего не делали. Явления, в общем-то, привычные, но ранее спрятанные за кадром, теперь вышли на первый план. Такое бывало и прежде, но не в такой мере, не во всем, не повсеместно, и не столь явно. Сбои в работе бюрократической машины еще не были глобальными, человек со стороны мог бы их и не заметить, но премьер понимал: разрастание масштабности явления есть вопрос времени, и времени небольшого.

Абсолютно лояльным оставался посаженный на госкорпорации и высшие посты ближний круг, но и эти самые доверенные люди были обеспокоены. Они смотрели на премьера с надеждой, как всегда ждали от него идей и действий, ждали разрешения ситуации. Но беда была в том, что он не имел четких идей и не был готов к действиям – ноткат не укладывался в привычные для него рамки. Премьер собрал соратников обдумать ситуацию, но совершенно тщетно. Соратники были подобраны по схожести мировоззрения и принципу отрицательного отбора, никто из них не был в состоянии осмыслить происходящее. Выстроенная ими совместно система власти не допускала возможности адаптации к ноткату. Контролировавшие основные сферы властвования соратники находились на своих местах, по-прежнему делали вид что ситуация полностью под их контролем, что они – хозяева положения, но теперь лживость этого становилась самоочевидна. У бюрократической машины как бы вырвали сердце, она двигалось, но это происходило по инерции. Система осталась без стержня, кровь в глиняных ногах колосса не циркулировала.

Однако имелось обстоятельство, которому премьер мог однозначно радоваться. Это осуществленный им удачный выбор президента. Удалось найти и поднять на самый верх человека честного, устоявшего даже перед искушением Золотой Рыбкой. Такое не просто в историю должно войти, в учебники! Пусть кто-нибудь скажет, что честность в политике невозможна. Возможна, надо только уметь найти человека, воспитать его, ну и конечно, поставить в жесткие рамки. О том, что могло бы быть, ошибись он в выборе и попади Золотая Рыбка в руки другого думать не хотелось. Но бывших сотрудников спецслужб, как известно, не бывает и, рассуждая таким образом, премьер не забыл усилить контроль за президентом и рыбкой.

Ноткат должен был высвободить очень большие денежные суммы и вопрос о том, куда они направятся первое время всерьез занимал либеральных экономистов. Избавление России от коррупционных издержек сочли божественной компенсацией за суровый климат и трудную историю и теперь предсказывали небывалый экономический рост, выход страны в мировые лидеры: наконец-то сможем конкурировать с Западом и Востоком на равных и раскрыть свой потенциал. Освобожденные от дани предприниматели повысят меру своей социальной ответственности, увеличат зарплату работникам, прекратят уходить от налогов, займутся благотворительностью. Высвободившиеся средства пойдут на инвестиции, а чиновники, уже не надеясь на взятки, перестанут тормозить инновации. Те, в свою очередь, оплодотворятся инвестициями и породят российское экономическое чудо.

Но предприниматели повели себя не так, как предписывали им передовые либеральные теории. Обрушением не очень комфортного, но привычного порядка вещей бизнес оказался больше напуганным, чем обрадованным. Пугала неопределенность. Если сегодня возможным оказалось прекращение взяток, то что может произойти завтра? Может деньги отменят, может ГУЛАГ введут. Тут впору не о социальной ответственности думать, не инвестициями заниматься, а выводить средства в ликвидность и приготовиться удрать из «этой страны». Легкие на подъем предприниматели стали всеми способами демонстрировать ухудшение своего положения и потихоньку сворачиваться. Другие, осторожные показывали вчерашним партнерам-чиновникам всяческие невзяточные знаки внимания, подчеркивая свое огорчение невозможностью делиться, а предназначенные для взяток деньги откладывали в коробки, кубышки или банковские ячейки. Это вполне удавалось, сладкие парочки «чиновник-бизнесмен» платонически созерцали банки-коробки и банковские ячейки. Но стоило чиновнику попытаться потрогать деньги, как они исчезали.