А. Гасанов - 240. Примерно двести сорок с чем-то рассказов. Часть 1

А то бывает, что в летнем обеденном мареве рыба лениво плеснёт по воде и жужжащая мелкота в пыльной траве на миг смолкнет. И лишь камыш прибрежный сонно шелестит в слабом дуновении ветерка, качаясь в воде.

И как бывает часто на Кубани, всё вдруг замрёт задумчиво, словно вспомнив чего-то. Стихнет и прислушается. Небо ещё жаркое, но мрачнеет на глазах, становится матовым и запах жженого железа чувствуется во рту. Стрижи низко режут небо, тонко вереща: «Приготовьтесь!» Вся живность спешит спрятаться от греха по дальше. И становится неожиданно темно и жутковато. Время-то, день ещё! А темнеет, будто вечер. Где-то заворчало в небе, словно жестяную простынь торопливо вытряхнули и окно захлопнули. Верба темнеет, волнуется. Торопится достирать ветки, а поздно уж. Неожиданно толкает в спину ветерок, растрепав причёску. Начинает крапать немного, и по сухой пыльной дороге вдоль поля босыми ногами пробегает первый дождик. Ветер догоняет его, задирает и толкает в реку. Дождь бьёт большими ледяными каплями по камышу и обиженно расплёскивается в реку. Река покрывается мурашками и вздыхает небольшой волной. А в самом центре горизонта серо-голубое небо трескается белой кривой ниткой и начинает ворчать. И ворчание это, медленно набирая силу и мощь, несётся к тебе навстречу по чёрной пашне. И вдруг взрывается где-то над головой так, что невольно приседаешь! И ещё! Ещё! Ещё!.. По башке!.. И злющий холодный ветер выворачивает вербе руку, пытаясь повалить. А ледяной дождь бросает в тебя холодную воду пригоршней, заливает глаза. И не сбежать от него! Пашня липкая, тяжёлая. Упадёшь – на ногах по пуду мокрой холодной земли прилипло. Обними вербу, успокой её. Гроза тут – девка грубая, но отходчивая. Её только переждать. Спорить с ней – себе дороже!

Зимой река подо льдом.

Снега столько, что и не видно, где берег, а где поле. Верба, трясясь от холода, всякий раз божится уйти полем и остаться между двух холмов, что между станицей Тбилисской и Северено. Но ветки, вмёрзшие в лёд, подруга-река держит крепко и убаюкивает вербу обещаниями. Потерпи, мол… Вот, смотри, и солнце уж на минутку пригрело более обычного и ветер подустал.

Шепчет еле слышно… Как же я без тебя? Потерпи, мол… Скоро весна уж…

****

Гороскоп

…Чё-то напутали в гороскопе, ей-Богу… Тощая моя сухость, склонность к одиночеству, привычка прислушиваться в следствии травматической близорукости списанного боксёра… Какая же это я – «свинья», товарищи? Вы когда-нибудь свинью в лицо видели вообще?.. Да разве ж я – свинья?.. Свинья – она же добрая…

…Глубоким вечером я машинально захожу в магазинчик напротив моего дома, перед тем как «окончательно» прийти домой. Привычный ритуал этот скрашивает окончание дня, настраивает на приятный лад. Дочка любит молочный шоколад, пацан мой морепродукты обожает, а если не принесу жене очищенные семечки – вообще, хоть из дома беги!.. Ещё молока купить надо.. Насчёт хлеба не помню… Позвоню сейчас…

…Прогуливаясь по ярко освещённому, практически пустому уже (до закрытия – пару минут!) супермаркету, я вдруг отчётливо слышу сзади:

– Ты куда пошло?..

Про свой собачий слух я вам уже рассказывал, не буду повторяться. За дрянное зрение Создатель в насмешку одарил меня каким-то просто животным слухом. Иногда это утомляет. За километр слышу.

И вот мощный мужской голос неприязненно и твёрдо спросил именно вот так – «куда ты пошло?», что меня и насторожило.

С рождения вежливый до застенчивости, я чуть сменил направление, чтобы не так видно было, что я оборачиваюсь, и тут же слышу уже раздражённее и громче:

– Куда ты пошло, я спрашиваю?

Жадное любопытство моё берёт верх, и я оборачиваюсь.

В нескольких метрах от меня стоит Маяковский в молодости!.. Высоченный парень, лет тридцати, широкие плечи, кадык торчит из мощной шеи, руки в карманах, кожаный плащ в пол, шагает так, будто сейчас «вприсядку» пустится. Красавец!.. Повернув голову на 90 градусов, не вынимая рук из брюк, он с отвращением смотрит на испуганную невысокую девушку, держащую за ручку мальчика лет пяти.

… – Я думала… картошку мы.. сначала…, – тихо лепечет девушка, белая от страха.

– «Думало» оно!, – презрительно перебивает парень, передразнивая, и, не меняя позы, горько сверлит жену глазами, выдерживая желчную паузу, – А ты не думай!.. Оно – «думало»!.. Чем ты там «думало», ё-моё?..

Посверлив ещё секунду, парень взглядом сплёвывает девушке под ноги, и спокойно идёт по рядам, тяжело вздохнув, горько покачивая головой. И она покорно плетётся за ним, и я только что замечаю, что, кроме мальчика, у неё в другой руке санки, которые она несёт, как портфель.