Владимир Буров - Петр Первый

– Ноги есть – дерись ногами.

– Да-а, – вынужден был согласиться Петр, – это похоже на правду. С одной стороны, это как-то не по-честному – драться ногами, а с другой – это же ж тоже я. Какой хрен мне мог это запретить? Или рабство – это и есть рабство ума и даже сердца, а не внешние по отношению к человеку законы.

– Это вопрос? – спросил Анна.

– Да, пока что вопрос, – ответил Петр.

В конце бала, где все по очереди танцевали с Анной – Лаурой – как упрямо продолжал ошибаться Петр в ее честном имени, вспоминая, вероятно, Петрарку, и примеривая на себя его костюм:

– Мог ли и я вот также сходить куда-нибудь далеко-далеко за Аленьким Цветочком, пусть даже он будет в образе Командора или Железного Рыцаря, и даже:

– С усами?

– Что за мысли, мин херц, какие-такие усатые ужасные бабищи тебя грезятся?

– Маленькое золотце кроется в большем.

– И наоборот, – улыбнулась подбежавшая Анна Монс: – Большое в малом.

Карл Двенадцатый как раз отлучился толи в Амстердам, толи в Роттердам, а они уже были готовы и морально, и физически к побегу.

– В тумане скрылся милый Амстердам, город поблизости от Стекольни, города цветных стекольщиков, – пропела Анна Монс.

Они до того увлеклись изучением приемов борьбы:

– З ногами, – что поняли, как Обходной Маневр, или:

– Присоединение к себе соседней силы, – что продолжали делать друг другу Подхваты и Подсечки даже на пути к кораблю.

– Прекратите баловаться, – сказал Петр, а сам потихоньку подкрался и провел болевой из стойки Анне Монс.

Леди не на шутку разозлилась, и сказала, что если они так будут жить всю оставшуюся жизнь, то в гроб им положат только кости, да и не все.

Медиум:

– Я отправлю тебя, Лодочник, как Харона на переправу Стикса.

– Хорошо, я буду там переправлять воинов Одина.

– Ну! Я убью тебя, Лодочник.

– Что-то очень легко нам удалось уйти, – сказал Петр, правя в отрытое море.

– Что ты делаешь? – спросила Анна.

– Так, дранк нах остен, – ответил за него Алекс.

– Нет, вы серьезно?

– Почему нет?

– Я думала, это только Предестинация.

– В каком смысле?

– В значении репетиции.

– Это была дезинформация, – сказал Петр.

– Я это предвидела.

Как только они вышли из бухты в отрытое море, в глаза им ударили прожектора.

Все, и даже Анна Монс попадали на палубу, забыв, что в лапах уже были коктейли и бутерброды с красной рыбой – это в зубах, а в другой руке – с голландским сыром, чуть сбрызнутом плесенью.

Свет погас и Петр спросил:

– Что это было?

– Это большой секрет Карла Двенадцатого, – сказала Анхен.

– Как называется?

– Предестинация.

– Тоже предестинация?!

– Что еще было, я не помню?

– Что-то было.

– Приготовились к бою? – спросил, появившись откуда-то снизу Александр.

– К бою?

– Какому бою?! Ты, что, охренел? – рявкнул Петр.

– Поздно, мин херц, – ответил Александр и закрыл уши.

– Что?

– Дистанционное управление.

– Что?!

Грохнул выстрел. Но на противоположной стороне никто не заорал от боли и ужаса.

– Я не знала, что у нас была пушка, – сказала Анна.

– Я – тоже, – резюмировал Петр. – Ты где ее взял?

– Нашел.

– Зачем?

– Я хотел проверить.

– Что? Свои снайперские способности?

– Нет, он хотел проверить свои способности тайного агента.

– Да, я хотел поработать под прикрытием такой нелепости, чтобы никто не понял, чем я занимаюсь.

– Тебе это удалось, – сказал Петр.

– Да, мы до сих пор не понимаем, – сказала Анна, – зачем ты хотел нас всех утопить, ибо Карл имеет на выходе из этой бухты 58-пушечный трехмачтовый корабль с секретным оружием.

– Что в нем секретного, если ты о нем знаешь? – спросил Петр.

– Но больше я ничего и не знаю.

– Надо проверить, – сказал Алекс.

– Как? – не понял Петр.

– Пойдем в трюм, – я буду проверять первым.

– Тебе кого надо, дубина? – спросила миловидная девушка из-за железного забора с пиками наверху, и даже посмотрела на две-три из них, как будто предлагая:

– Повисеть не хочешь?

– Что-с, простите-с?

– Не надо прикидываться глупее осла, которого у тебя нет, – ответила маленькая леди, как решил не отступать от своего Владимир. В том смысле, что пока она говорила:

– Он про нее думал: настоящая леди, какие живут только в Амстердаме, городе богатых невест.

Точнее, наоборот:

– Городе для богатых – невест.

– Ты не богат, – сказала она, прочитав его мысли на его же лице, – и поэтому я не пойму: чего тебе здесь надо?