Юрий Рудис: Хроники Порубежья

Очнулся, когда Асах тронул его за плечо. — Хочешь принести в дар свой нож?

Эти слова заставили Хадира покраснеть. Он совсем не собирался дарить богине южного ветра свой нож. В кожаном мешочке, привязанном к поясу, лежало несколько золотых монет. Их дала мать. Золото — достойный дар. Люди отца пригнали несколько баранов, жалобное блеянье которых доносилось даже сюда. Бараны — тоже хороший дар.

А простой нож с выщербленным лезвием и деревянной рукояткой…Зачем он богине?

Но Асах сказал тогда, что этот дар более всего угоден богине Тха. Ей понравилось, что маленький князь, оказавшись в темноте, не закричал от испуга, как женщина, а как мужчина встретил неизвестность с оружием в руках. Богине Тха нравятся храбрые люди, к ним она чаще бывает благосклонна.

Когда Асах положил нож к ногам богини, мальчику показалось, что тень улыбки мелькнула на её плоском личике.

— Твой дар принят, — торжественно произнес Асах.

Словно вчера это было, память все сохранила до мельчайших деталей. А вот то, что произошло дальше, какая-то детская просьба, которую он, запинаясь, произнес тогда…Это забылось напрочь. Хадир даже не помнил, сбылось ли его желание.

С той поры между князем Хадиром и служителем богини Тха Асахом возникла не то что дружба, но — взаимная приязнь. Мало с кем, даже из своего ближайшего окружения, Хадир мог говорить, не кривя душой, так, как он говорил с Асахом. И Асах платил ему тем же.

С годами встречи с Асахом становились реже, а разговоры откровенней. Иногда Хадир, полагавший, что ничего в этом мире не происходит просто так, спрашивал себя — есть ли в этих встречах какой-нибудь смысл, кроме удовольствия, которое доставляет нам разговор с умным собеседником? Благосклонность богини? Она, конечно, никогда не бывает лишней, но ведь и сам Асах не скрывал, что не слишком верит в то, что её можно купить за пару баранов и горсть медяков.

За второй дверью все так же горит тусклый огонь масляного светильника, одевая богиню Тха в призрачное, сотканное из теней, одеяние.

Хадир развязывает вышитый бисером кожаный кисет и, опрокинув его, высыпает золото к ногам базальтовой фигурки.

— Твой дар принят.

— Овец еще два десятка голов и белая лошадь. Их вечером пригонят.

Асах усмехается. — А нож с деревянной рукояткой ты не хочешь пожертвовать богине южного ветра?

— Не хочу. Но ты почти угадал. Есть еще один подарок для Тха, но я хотел бы получить его обратно, после того, как она примет его.

Старого служителя нелегко удивить, но теперь брови его слегка приподнимаются, а голова чуть склоняется на бок. — Ты говоришь загадками.

— Это меч, — Хадир отстегивает богатую перевязь с мечом, и подаёт её Асаху. — Вытащи его из ножен и сам поймешь.

Меч кажется слишком тяжел для старческих рук, но Асах без видимого усилия на пядь обнажает лезвие, бросает на него один лишь взгляд и, словно испугавшись чего-то, снова задвигает меч в ножны. — Это меч Хачароя, никто не видел его со дня смерти твоего деда. Многие искали его, но — тщетно.

— Когда уны убили моего деда, его меч попал к одному их десятнику, который был там. Мой отец, благородный Дол, выкупил меч у убийцы, раньше, чем это успели сделать другие, и, уходя на запад, оставил его мне.

— В твоем роду умеют хранить тайну.

— Умеют, да. Я не сомневаюсь, что и ты сумеешь сохранить её. Думаю, недалек тот час, когда буджи увидят этот меч в руках своего вождя, в моих руках, Асах.

Служитель богини южного ветра склонил голову и затем бережно положил меч к ногам изваяния. — Твой дар принят и будет возвращен тебе по первому слову.

— Хорошо. Слово будет сказано, и ты его услышишь.

Выйдя из святилища, князь Хадир и служитель Асах не торопились распрощаться. Они присели на заросший травой пригорок неподалеку от входа, и мальчишка в длинной белой рубахе, ученик Асаха, принес им на деревянном подносе запотевший кувшин вина и круг козьего сыра, накрытый лепешкой.

— Как тебе удается сохранять вино холодным в такую жару, Асах? — беря в руки чашку, спросил Хадир.

— Царь, велика сила богини Тха. — подмигнул служитель, обмакнув кончики пальцев в вино и стряхивая капли в траву. — Та, которая обращает лёд в воду, властна обратить воду в лёд.

— Хорошо сказано, — усмехнулся Хадир. — Асах, я тебя никогда не спрашивал, почему ты называешь меня царем. Спрашиваю теперь.

— Потому что ты князь над князьями, и еще потому, что я тоже чувствую приближение твоего часа. Скоро между словом и делом нельзя будет просунуть лезвие ножа, тогда будет не до разговоров. Лучше будет, если к тому времени все нужные слова прозвучат.